Battle the Elliot. Часть 1 и 2 (СИ)

— Позвольте всё таки начать с иконы, ваше высокопревосходительство. Дабы не возвращаться. Мичман фон Гернет в последней телеграмме сообщил, что они уже пересекли Волгу. Но буквально на каждой большой станции духовенство требует провести богослужение с этой иконой. Приходиться сходить с поезда, участвовать в богослужении и ждать следующий поезд. Это очень сильно их задерживает. А, в политике, предлагаю в первую очередь взорвать Балканы, ваше высокопревосходительство. Начнём с того с 1878 года Австро-Венгрия оккупирует территорию Боснии и Герцеговины. Болгария продолжает быть протекторатом Турции. У которой, продолжают оставаться обширные владения на Балканах. И есть владения в Ливии. На которые облизывается Италия. Плюс под её контролем находятся Ирак, Курдистан, Сирия и Палестина. Кремовой розочкой на этом слоёном тортике является железная дорога, которую Германия намерена протянуть до Багдада. И да в Греции, Болгарии и Румынии очень сильны прогерманские настроения.

— Это мне известно, но что вы предлагаете, Андрей Андреевич? И с иконой ничем помочь не могу. Сами понимаете в стране патриотический подъём.

— Понимаю, — соглашаясь кивнул адмирал, понимая, что наместник просто не хочет ссориться со Священным Синодом, — Но позвольте продолжить, в политике надо сделать то, что и так случиться через несколько лет, к этому то всё идёт, но сделать это сейчас. И внести хаос в планы Англии. И отвлечь всех от нашей войны с Японией. Для этого дать согласие Италии на захват Ливии. Франция его уже дала, четыре года назад. Даём Австро-Венгрии разрешение на аннексию Боснии и Герцеговины, кроме промежутка между Черногорией и Сербией. При этом даём гарантию, что не будем присоединять к России Константинополь. Они клюнут. Взамен, и Италия, и Австро-Венгрия должны будут разрешить объявление независимости Болгарии и создания Балканского союза из Болгарии, Сербии, Черногории и Греции. Которые тут же и поделят Балканский полуостров и побережье Малой Азии. Причём последнее до Константинополя включительно, должно будет отойти Греции. Мы же заберём Армению, до Синопа. Франции предложить Сирию и Палестину. Германия Ирак. От них отгораживаемся создаваемым буфером под название Курдистан. От Турции останется только Анатолийское плоскогорье. И ещё момент. На Аравийском полуострове есть две силы. Прогермански настроенные Рашиди и проанглийские Саудиты. Они кровные враги. И появление в Ираке немцев может вызвать в Аравии ещё одну войну. В которой может победить прогермански настроенная сила. Которая будет рядом с Суэцким каналом. А по поводу патриотического подъёма, то лучше бы подарки на фронт слали. Особенно нижним чинам. Им копейки, а солдатам, получить пряник там или сахару, махорки и прочей мелочи, приятно будет.

— Хм, Андрей Андреевич, — только и проговорил Алексеев, — это качнёт баланс сил в сторону Германии. Не знаю насколько это выгодно нам. К тому же подобных ход может вывести Россию с профранцузского вектора во внешней политике на прогерманский. Не уверен, что России — это будет выгодно.

— Главное это на десяток лет закрывает России выход на проанглийский вектор. В противном случае это будет означать, что станет неизбежна большая война. А такую войну сейчас империя не переживёт. Нам сейчас желательно имея хорошие отношения с Германией. Но не в коем случае не заключать новые союзы. Не имея возможности, вести войну с Германией, на два фронта, Франция с Англией начать войну не рискнут. К тому же конфликт на Балканах отнозначно выявит анго-французский союз. И развяжет руки России. Когда мы сможем выйти из союза с ними, сохранив лицо. А они будут нуждаться в нас больше, чем мы в них. И если судить о выгоде, то России выгоднее всего сначала с Англией и Францией разгромить Германию и Австро-Венгрию. И тут же поделив Австро-Венгрию между нами, Германией и Италией, разгромить с ними Францию и Англию. Отдав немцам, в качестве приданного за Ольгу Николаевну те польские владения, что есть у нас. От этих смутьянов надо избавляться. Но, к сожалению, государь рыцарь. И он на это не пойдёт.

— Это всё хорошо, — кивнул Алексеев, — Но вы, Андрей Андреевич упомянули Румынию. Причём она в этом раскладе?