Батыево нашествие. Повесть о погибели Русской Земли

Моисей поглядывал на хана Бату, стараясь определить по выражению его скуластого круглого лица, доволен ли он приезду посольства из Рязани. Бату-хан смеялся над шутками братьев-царевичей, постоянно заговаривая с какой-нибудь из своих жен или обращаясь к кому-нибудь из нойонов. На рязанцев Бату-хан не обращал никакого внимания, словно их не было в шатре.

Вдруг кто-то из царевичей громко и развязно спросил о чем-то князя Федора.

Толмач перевел прозвучавший вопрос на русский язык:

– Светлый хан Берке желает знать, князь Федор, правда ли, что супруга твоя из семьи греческих василевсов?

– Правда, – ответил Федор после краткой паузы.

Моисей заметил, что при этом Федор отодвинул от себя жаркое и слегка нахмурился.

– Красива ли твоя жена, князь? – прозвучал вопрос от хана Бури.

– Красива, – промолвил Федор и нахмурился еще больше.

– Скажи, князь, что прелестнее у твоей жены, лицо или тело? – поинтересовался Гуюк-хан, смакуя маленькими глоточками кумыс из чаши.

Среди царевичей прошло оживление, они принялись со смехом переговариваться между собой и о чем-то спорить.

Федор хмуро проговорил, что не станет говорить об этом.

Гуюк-хан опять что-то сказал. Царевичи засмеялись еще громче.

Толмач перевел Федору сказанное Гуюк-ханом:

– Доблестный Гуюк-хан говорит, что в знак милости к тебе, князь Федор, он хочет взять в наложницы твою жену. У Гуюк-хана среди наложниц есть китаянки, туркменки, армянки, половчанки, а вот гречанки пока нет.

– Ну, так скажи ему от меня, что гречанке совсем не место в его задымленной юрте! – сердито произнес Федор, обращаясь к толмачу.

Толмач слегка запнулся, переводя на монгольский язык смелый ответ Федора Юрьевича.

Гуюк-хан свирепо зыркнул на князя Федора своими раскосыми глазами и что-то гневно прокричал татарской страже. Стражники ринулись было к Федору Юрьевичу, но были остановлены властным окриком Бату-хана.

Обращаясь к Гуюк-хану, Бату-хан заговорил с нескрываемой неприязнью в голосе. Гуюк-хан сидел, не смея поднять глаз, не смея возразить. Примолкли и остальные царевичи. В шатре водворилась гнетущая напряженная тишина, нарушаемая лишь треском горящих поленьев и резким голосом Бату-хана.

Моисей испуганно спрятался за спину хана Кюлькана.

Одна из жен Бату что-то сказала ему.

Бату-хан улыбнулся и через толмача обратился к Федору:

– Такой видный витязь достоин более высокой чести! Тебя, князь Федор, я готов взять к себе на службу, а твоя жена-красавица станет украшением моего гарема.

Произнеся это, Бату-хан вытянул вперед ногу в узорном башмаке с загнутым носком. Его узкие темные глаза миролюбиво и с ожиданием взирали на Федора Юрьевича.

– Князь, тебе следует поцеловать носок башмака у непобедимого Саин-хана в знак признательности за оказанную честь, – тоном, не допускающим возражений, сказал Федору Юрьевичу татарский толмач. – Так принято у нашего народа, – негромко добавил он, видя, что князь Федор не двигается с места.

– Такое раболепство не принято у нас, русичей! – резко промолвил Федор Юрьевич.

Князь встал на ноги, но кланяться явно не собирался. Бояре с двух сторон что-то сердито и настойчиво шептали Федору, теребя его за рукава кафтана, но Федор не желал их слушать.

Толмач пребывал в полнейшем замешательстве.

– Скажи своему хану: разве он одолел меня в битве, что желает владеть моей женой? – заявил толмачу Федор Юрьевич, не скрывая своего негодования. – Скажи ему, что у русичей недостойно отдавать своих жен на позор кому ни попадя! Я бесчестьем себя покрыть не хочу. У вас свой обычай, а у нас свой.

Царевичи и ханские советники с нетерпеливым ожиданием взирали на толмача, желая узнать, что сказал русский князь. Особенное нетерпение можно было прочесть на лице Гуюк-хана.

Толмач, запинаясь, перевел на монгольский сказанное князем Федором.

Едва толмач умолк, как по шатру прокатился гул гневных голосов. Татарская знать была возмущена дерзостью и неучтивостью Федора Юрьевича. Царевичи переглядывались между собой, жены Бату-хана перешептывались, толкая друг дружку локтями. Лишь Гуюк-хан криво усмехался.

Выслушав толмача, Бату-хан вскочил с трона как ужаленный. Он что-то быстро проговорил, указав рукой на дверь юрты.

– Великий Саин-хан говорит, что вы можете возвращаться домой, – обратился толмач к рязанским послам. – Вас никто больше не задерживает.

Отвесив прощальный поклон, русичи гурьбой двинулись к выходу из юрты. Впереди шел Федор Юрьевич с гордо поднятой головой.

Стража распахнула перед послами двойные плотные занавески на дверях.

Едва послы покинули ханский шатер, Бату-хан жестом подозвал к себе молодого плечистого военачальника в пластинчатом панцире и что-то прошептал ему на ухо. Военачальник поклонился и торопливо удалился из шатра.

Вскоре невдалеке от ханского шатра раздались звуки борьбы, лязг мечей, гортанные выкрики татарских воинов и громкая русская брань, потом раздался громкий предсмертный вскрик князя Федора.