Батый

О подобных обрядах в ставке татарских ханов (за исключением разве что поклонения загадочному «кусту»[29]

) сообщают и другие авторы, побывавшие в Орде, — как христиане, так и мусульмане. Из их свидетельств, вкупе со свидетельствами русских источников, и может быть сложена более или менее ясная картина. Сначала о прохождении сквозь огонь, или о «поклонении огню», как иногда ошибочно трактовали это действо русские.

Известно, что монголы приписывали огню очистительную силу. Они почитают «огненную природу» «превыше всего, ибо они верят, что через огонь всё очищается», — рассказывал побывавший у монголов Бенедикт Поляк. Именно по этой причине «каким бы то ни было послам с дарами, которые они приносят их владыкам, надлежит пройти между двух огней, чтобы яд, если они его принесли, или же дурное намерение очистились». Бенедикту Поляку и Джиованни дель Плано Карпини «в силу некоторых соображений» очень не хотелось исполнять эту унизительную процедуру; однако их заверили в том, что обряд этот совершается «не по какой другой причине, а только ради того, чтобы, если вы умышляете какое-нибудь зло против нашего господина или если случайно приносите яд, огонь унёс всё зло». Так что и францисканцам, как позднее послу французского короля Людовика IX Андре Лонжюмо (побывавшему у монголов в 1249–1250 годах), послам алеппского султана (в начале 1259 года), египетским послам ко двору ильхана Абаги, сына Хулагу (в 1271–1272 годах), и всем прочим тоже пришлось пройти между двух огней, прежде чем они сами и привезённые ими подарки были предъявлены хану. «…Они развели с двух сторон костры и прошли через них с нами, при этом колотя нас палками, — вспоминал о своей первой встрече с монгольскими шаманами посол алеппского султана Ибн Шаддад. — Осмотрев ткани (привезённые в качестве даров. — А. К.), они взяли штуку золочёной китайской материи и отрезали от неё кусок длиной в локоть. От него они отрезали более мелкие куски, бросили их на землю и сожгли в костре»⁹

.

Но точно так же очистительному действию огня подвергались и сами монголы — в том случае, если кто-то из них, пусть и не по своей воле, нарушал какой-либо из многочисленных запретов, установленных монгольскими законами. Например, «после того, как кто-либо умер, — разъяснял Бенедикт Поляк, — необходимо очистить всё, что относится к его стойбищу». А далее он описал саму процедуру, которая, очевидно, применялась одинаково и в отношении своих, и в отношении чужеземцев: «…Разводят два костра, рядом с которыми вертикально воздвигаются два шеста, на верхушках связанные поясом, к которому прикрепляются несколько кусков букерана[30]. Под этим поясом между шестами и кострами надлежит пройти людям, животным и провести юрту. Как с той, так и с другой стороны шестов стоят две заклинательницы (в случае с русскими князьями, вероятно, мужчины-«заклинатели», или «волхвы», как их называли русские. — А. К.), которые брызгают водой и произносят заклинания. А если же повозка, проезжая между огней, сломается или если какие-либо вещи с неё упадут, то заклинательницы сразу же берут их по своему праву», Точно так же юрта и всё, что находилось в ней, включая людей, подвергались очищению в том случае, если в юрте, например, кто-либо помочился (что было строжайше запрещено), и т. п. Собственно религиозного смысла этот обряд не имел. Упомянутый выше Андре Лонжюмо попал, например, в весьма непростое положение по той причине, что вёз дары для великого хана Гуюка, но к тому времени когда он въехал в землю монголов, Гуюка уже не было в живых; следовательно, в глазах монголов его дары представляли особую опасность — и потому, что были привезены из чужих краёв, и потому, что предназначались мёртвому человеку. «Отсюда брату Андрею и его товарищам надлежало пройти между огнями», — объяснял Гильом Рубрук. Сам же Рубрук всячески отрицал перед монголами, что выполняет посольскую миссию, подчёркивал свою принадлежность к монашескому ордену, своё нестяжание богатств, а потому был освобождён от процедуры «огненного очищения»: «От меня ничего подобного не требовали, так как я ничего не принёс»¹⁰.