Базар житейской суеты. Часть 1

Весь домъ, безъ малѣйшихъ исключеній, благоговѣлъ передъ мистеромъ Питтомъ. Леди Кроли не смѣла, въ его присутствіи, бродить въ папильоткахъ, и вообще обращала тщательное вниманіе на свою наружность. Старые штиблеты сэра Питта исчезли въ присутствіи сына, и онъ старался, по-возможности, освободиться отъ своихъ плебейскихъ привычекъ. Избѣгая сыновнихъ выговоровъ и упрековъ, онъ пилъ ромъ и водку втихомолку, подвечеръ и въ такой комнатѣ, куда не простирался непосредственный надзоръ мистера Питта. Въ обращеніи съ прислугой онъ принужденъ былъ соблюдать джеигльменскую важность.

По приказанію Питта, буфетчикъ каждый день, за полчаса до обѣда, долженъ былъ являться въ комнату леди Кроли въ бѣлыхъ перчаткахъ, и докладывать такимъ образомъ:

— Млледи, столъ накрытъ.

Затѣмъ, черезъ нѣсколько минутъ, мистеръ Питтъ самъ приходилъ къ своей мачихѣ, и учтиво предлагалъ ей руку — вести ее въ столовую. Онъ разговаривалъ съ нею не иначе, какъ со всѣми признаками глубочайшого почтенія, хотя это было очень рѣдко. Какъ-скоро миледи вставала съ мѣста, онъ спѣшилъ отворить ей дверь; и сопровождалъ ея выходъ джентльменскимъ поклономъ.

Въ итоиской коллегіи всѣ и каждый называли Питта красной дѣвушкой, и я долженъ съ прискорбіемъ замѣтить, что младшій братецъ, Родонъ, довольно часто колотилъ миссъ Кроли. Особенныхъ способностей къ какой-нибудь наукѣ въ немъ не оказалось, зато былъ онъ прилеженъ до истощенія послѣднихъ силъ, внимателенъ, послушливъ и аккуратенъ до такой степени, что, въ продолженіе востмилѣтняго курса, его ни раза не сажали въ карцеръ. Рѣдкое, завидное счастье.

Въ Итонѣ каррьера его выяснилась и опредѣлилась. Онъ изучалъ здѣсь ораторовъ древнихъ и новѣйшихъ, и говорилъ безъ умолка на сходкахъ, приготовляя себя такимъ образомъ къ дипломатической службѣ, въ которую послѣ онъ вступилъ подъ высокимъ покровительствомъ своего дѣда, лорда Бинки. Но хотя говорилъ онъ какъ трещетка, и всѣ его рѣчи шпиговались несмѣтнымъ множествомъ латинскихъ цитатъ изъ Цицерона и Сенеки, однакожь не убѣждалъ онъ никого, и каждый съ изумленіемъ видѣлъ, что мистеръ Питтъ, несмотря на необыкновенное искусство въ жестикуляціи, отнюдь не созданъ для ораторской каѳедры. На выпускномъ экзаменѣ онъ не получилъ даже поэтического приза, хотя никто изъ пріятелей его не сомнѣвался, что академическій совѣтъ удостоитъ его этой награды.

По выходѣ изъ школы, онъ сдѣлался частнымъ секретаремъ у лорда Бинки, и потомъ, въ скоромъ времени, его назначили чиновникомъ при посольствѣ въ нѣкій германскій городъ, гдѣ служилъ онъ съ безукоризненною честностью, отправляя повременамъ, въ видѣ димломатической депеши, страсбургскіе пироги къ тогдашнему министру иностранныхъ дѣлъ. Около десяти лѣтъ онъ пробылъ за границой, оплакивая въ послѣдніе годы кончину своего дѣда, незабвенного лорда Бинки; но великобританскій парламентъ, сверхъ всякого ожиданія и расчетовъ, дурно награждалъ его усердіе къ службѣ; и мистеръ Питтъ Кроли, недовольный своей дипломатической каррьерой, возвратился въ отечество, на «Королевину усадьбу», съ тѣмъ, чтобы предаться мирнымъ занятіямъ въ тиши своего уединенного кабинета.

По возвращеніи въ Англію, онъ написалъ учоный политическій памфлетъ (потому-что демонъ честолюбія постоянно мучилъ его душу; и ему хотѣлось, такъ или иначе, рисоваться передъ публикой), и принялъ потомъ дѣятельное участіе въ филантропическомъ вопросѣ относительно Негровъ. Это послѣднее обстоятельство подружило его съ мистеромъ Уильберфорсомъ, и вслѣдъ затѣмъ онъ завязалъ дружескую корреспонденцію съ достопочтеннымъ Мельхіседекомъ Горнблауэромъ, ревностнымъ распространителемъ филантропическихъ идей по ту сторону океана. Весною, въ первыхъ числахъ мая, мистеръ Питтъ, отказавшійся отъ политическихъ преній, регулярно пріѣзжалъ въ Лондонъ, для засѣданія въ обществѣ методистовъ. Въ деревнѣ у себя былъ онъ судьею и дѣятельнымъ ораторомъ въ обществѣ особъ, имѣвшихъ нужду въ методистскихъ бесѣдахъ. Сверхъ того, онъ вступилъ въ дружескую связь со многими дамами, извѣстными въ ту пору учоному міру краснорѣчивыми изліяніями своихъ чувствъ въ созерцательныхъ брошюрахъ. Говорили даже, будто онъ частенько дѣлалъ визиты достопочтенной леди Дженни Шимшенксъ, третьей дочери лорда Саутдауна, у которой была сестрица, леди Эмилія, написавшая нѣсколько умилительныхъ трактатовъ, раздиравшихъ душу и зажигавшихъ сердце.