Базар житейской суеты. Часть 1

— Ну, что за вздоръ? Помиримся, Вилльямъ; я виноватъ передъ тобой, сказалъ мистеръ Джорджъ Осборнъ тономъ искренняго раскаянія. Мнѣ, въ самомъ дѣлѣ, не слѣдовало забывать, что ты слишкомъ успѣлъ доказать мнѣ свою дружбу. Ты выручалъ меня изъ западни больше тысячи разъ. Когда этотъ Родонъ Кроли обыгралъ меня въ клубѣ, я сгинулъ бы безъ тебя, мой другъ, ни за что, ни про что. Только ужь ты, сдѣлай милость, удерживайся со мной отъ этихъ безполезныхъ сентенцій; вѣдь это, право, и скучно, и досадно. Ну, чего тебѣ надобно? Я люблю Амелію, обожаю, и все, что ты хочешь. Не сердись, Вилльямъ, къ чему ты нахмурилъ свои брови? Амелія не виновата, я знаю. Амелія прехорошенькая дѣвушка, и это мы съ тобой знаемъ. Да только, видишь ли, мой другъ, между всѣми этими недотрогами не будешь имѣть никакого успѣха, если ты станешь, прежде времени, распространяться о моихъ дѣлахъ, а поволочиться… почему не поволочиться молодому человѣку? Послѣ свадьбы исправлюсь, даю тебѣ честное слово, и… да что жь ты сердишься, Вилльямъ? Въ будущемъ мѣсяцѣ я возвращу тебѣ сотню фунтовъ, какъ-скоро отецъ мой обдѣлаетъ свою послѣднюю затѣю. Сейчасъ же поѣду въ городъ и завтра по утру буду у своей невѣсты. Довольно ли тебѣ этого, Вилльямъ? Помиримся, мой другъ.

— Дѣлать нечего, я не могу на тебя сердиться, Джорджъ, сказалъ добродушный Доббинъ, протягивая ему свою руку. Что жь касается до денегъ, я знаю, мой другъ, ты бы раздѣлилъ со. мною послѣдній шиллпнгъ, если бы я имѣлъ въ нихъ нужду.

— Ей-Богу раздѣлилъ бы; ты не ошибаешься, Доббинъ, подтвердилъ Джоржъ съ величайшимъ великодушіемъ, хотя, мимоходомъ сказать, въ карманѣ его никогда не водилось лишнихъ денегъ для какого бы то ни было друга.

— Только ужь вотъ что, Джорджъ, сердись-не сердись, а я бы, право, посовѣтовалъ тебѣ разстаться со всѣми этими дурачествами. Если бы ты могъ видѣть страждущее личико миссъ Эмми, когда намеднись она распрашивала о тебѣ, ты бы, и безъ моихъ совѣтовъ, забросилъ къ чорту эти бильйярдные шары. Поѣзжай къ ней, ради Бога, утѣшь ее: тебѣ это ничего не стоитъ. Напиши по крайней мѣрѣ къ ней письмо подлиннѣе. Сдѣлай же чт— нибудь для утѣшенія своей невѣсты.

— А вѣдь, должно-быть, она демонски врѣзалась въ меня, сказалъ мистеръ Осборнъ съ самодовольнымъ видомъ.

И на этомъ основаніи, онъ отправялся доканчивать свой вечеръ въ кругу веселыхъ друзей.

Амелія между-тѣмъ любовалась на луну изъ окна свой спальни, и пристально думала о миломъ другѣ своего сердца. Гдѣ онъ? Въ Четемѣ; это она знала. Что-то онъ подѣлываетъ? Вѣроятно, такъ же какъ она, смотритъ на луну, и думаетъ о ней. Бѣдный Джорджъ, милый Джорджъ!.. А можетъ, въ эту минуту, онъ защищаетъ угнетенную невинность, спасаетъ какого-нибудь раненого, или изучаетъ, въ своей одинокой комнатѣ, стратегическое искусство. О, какъ бы ей хотѣлось теперь вспорхнуть легкой птичкой за облака, долетѣть до Чатема, и посмотрѣть украдкой, что дѣлаетъ великодушный Джорджъ?

И ничего бы не увидала. Ворота трактира были заперты, окна занавѣшены въ общей залѣ, великодушный Джорджъ кутилъ на пропалую. Бѣдная Амелія!

Черезъ день послѣ только-что описанной размолвки двухъ друзей, мистеръ Осборнъ, вѣрный своему честному слову, собрался ѣхать въ городъ, къ величайшему наслажденію капитана Доббина, который теперь усердно помогалъ ему укладывать вещи.

— Какъ бы хорошо было привести ей какой-нибудь подарокъ! сказалъ Джорджъ: — только, какъ-нарочно, теперь нѣтъ у меня ни пенни за душой.

— Ну, этому горю помочь можно, сказалъ великодушный Доббинъ, вынимая изъ бумажника нѣсколько банковыхъ билетовъ. Этого, авось, хватитъ; возьми. Сквитаемся.

— Мнѣ, право, совѣстно…

— Э, что за счетъ между друзьями!

И онъ, я знаю, купилъ бы для Амеліи превосходнѣйшій подарокъ; если бы въ городѣ, сверхъ всякого ожиданія, не соблазнила его брилльйантовая булавочка, которую онъ увидѣлъ въ окнѣ ювелира. Булавка какъ-разъ приходилась для его батистовой рубашки, и онъ купилъ эту вещицу, заплативъ за нее большую часть своихъ денегъ. Осталась бездѣлица — серебра мелочь, и ужъ конечно, теперь было не до подарка.

Нужды нѣтъ, вы можете быть увѣрены, что Амелія думала не о подаркахъ жениха. Лишь-только онъ явился на Россель-Скверъ, лицо ея залучезарилось и просіяло, какъ-будто онъ былъ великолѣпнымъ свѣтиломъ на горизонтѣ ея любящей души. Маленькія заботы, безпокойства, слезы, опасенія, робкія сомнѣнія, безсонныя грезы многихъ, многихъ, многихъ ночей: все это перезабылось въ одну минуту подъ живительнымъ вліяніемъ чарующей улыбки. Онъ вошолъ къ ней черезъ дверь гостиной, раздушонный, разфранченный, великолѣпный, какъ Адонисъ. Самбо, даже самъ мистеръ Самбо симпатически оскалилъ зубы, докладывая о вожделѣнномъ гостѣ, и потомъ онъ видѣлъ собственными глазами, какъ юная барышня вздрогнула, покраснѣла, и отпрянула отъ своего сторожевого поста на окнѣ. Самбо отступилъ и широко открылъ свои глаза, лишь-только затворилась дверь, она крѣпко, крѣпко прижалась къ сердцу своего Джорджа, какъ-будто оно было для нея единственнымъ роднымъ пріютомъ на землѣ.