Беда

— Мое маслице! — вставил тут Фокин, на что никто не обратил внимания. Это, видимо, задело его, и он еще настойчивее повторил: — Я говорю, что масло-то мое!

— Ваше, ваше! Ни у кого больше масла не было с собой!

В тоне Иванова Фокин услышал не то насмешку, не то иронию.

— «Ваше»!.. Тогда некоторые были не прочь посмеяться надо мной. Вы, наверно, помните, капитан?

— Помню, как же.

— Я думаю, кое-кто и сейчас бы не прочь. — Фокин протянул назад руку и не глядя бросил через себя на пол пустую кружку.

— Нет, товарищ Фокин, сейчас не до смеха. А вот поговорить о всесилии «мое» и «ваше» — в самый раз.

— Теперь нам ничего не страшно, — медленно произнес Коловоротов, ни к кому определенно не обращаясь. — Теперь с нами ничего не случится. Мы будем варить что угодно и есть с этим маслом.

— Листья брусники, например, черной смородины, — начала Катя, вопросительно глядя на подругу.

— Сосновую заболонь! — быстро добавила Даша.

— Все можно, — тихо проговорил Тогойкин, поглощенный раздумьями о лыжах. — Все можно найти здесь, товарищи! Ведь тайга необыкновенно богата и необъятна. Можно найти множество всякого… Например… — И в его памяти встали виденные им вчера дрожащие на ветру стебли кислицы, листья дикого хрена, стебли разных растений с засохшими коробочками семян и зерен. Он хотел рассказать о них, но почему-то воздержался. А друзья ждали, что он им скажет, и с надеждой смотрели на него, кто сидя, кто лежа. — Например, — повторил он и недовольно нахмурился. — Например… Вот иметь бы лыжи! — вдруг выпалил он.

— А что, мы эти лыжи будет варить и есть? — вдруг оживился Фокин. — Может быть, ты нам все-таки разъяснишь, какое имеют отношение лыжи к пище, наш юный герой тайги?

Все замолчали. Даже Иванов, решив, что рассказчик явно запутался, глубоко вздохнул и отвел глаза в сторону.

— А ведь без лыж всего этого не найдешь, — грубовато вмешался Вася, желая выручить товарища.

— И то правда! — обрадовался Коловоротов. — Бродить по глубоким сугробам не легко!

— «Иметь бы лыжи»! — передразнил Тогойкина Фокин. — А еще бы вездеход! А еще бы лучше иметь запас продуктов до той поры, пока поспеют ягоды. Да еще бы санаторий с профессорами, а?

Тогойкин позвал глазами Васю и тихо вышел из самолета. Сердито косясь на Фокина, Вася энергичными шагами последовал за ним.

— «Иметь бы лыжи»! — опять недовольно заворчал Фокин. — Может быть, его отец или дед, какой-нибудь знаменитый якутский шаман, спустит ему с неба серебряные лыжи. Встанет наш герой на эти серебряные лыжи и скажет нам: «Прощайте, друзья мои!»

— Якуты не бросают друзей в беде, товарищ… товарищ… — Коловоротов от волнения забыл, как зовут Фокина, и начал заикаться.

А Фокин, все больше возбуждаясь и распаляясь, продолжал бубнить:

— Прощайте, дорогие, спите здесь вечным сном. А я буду писать в газетах пламенные статьи в вашу светлую память.

— Перестаньте! — сурово прикрикнула на Фокина Катя и вмиг оказалась возле него. — Перестаньте, прошу вас!

— Нехороший вы человек, товарищ Фокин! — сказала Даша неожиданно спокойным тоном, тогда как обычно раздражалась и по менее значительному поводу. — Очень вы нехороший человек! Тот, кто так думает о таком прекрасном парне, о коммунисте, не может быть хорошим человеком.

— Не нужны мне твои оценки! Давай их своим якутским комсомольцам.

— Что значит якутские комсомольцы? Чем, интересно, они отличаются от комсомольцев всего Советского Союза, товарищ Фокин?

— «Нехороший человек»! — не унимался Фокин.

— Человек, который так думает о других, не может быть хорошим человеком. Мне стыдно за вас, товарищ Фокин… Я бы попросил…

— А я бы попросил вас, капитан, — перебил Иванова Фокин, — я бы попросил вас, всех вас, оставить меня в покое. Дали бы мне умереть спокойно… Почему это вы все ополчились против меня? — Он вытянул в сторону Даши Сенькиной свою полную белую руку и начал пронзительно выкрикивать: — Тебя-то он наверняка не оставит. Он спасет тебя и женится на тебе. А мы?..

Судорожно всхлипывая и вздыхая от душивших его спазм, Фокин вдруг разрыдался.

Иванов помахал рукой, давая знак, чтобы все молчали.

Даша, которая готова была обжечь Фокина самыми едкими и обидными словами, вдруг почувствовала к нему острую жалость. В смятении она вскочила, не зная, что предпринять. А Катя выхватила из аптечки валерьянку, дрожащей рукой накапала на дно кружки сколько-то капель и устремилась к Фокину.

III

Тогойкин шел по полянке к костру. Вася негромко позвал его, но тот не оглянулся, хотя зоркие глаза Васи, конечно, отметили, как на ходу слегка дрогнули плечи Николая. Значит, слышал, но не захотел остановиться. Наверно, спешит, чтобы оживить огонь в костре. Решив вторично не окликать Тогойкина, Вася остался стоять около самолета.

Тогойкин дошел до костра, выдернул несколько палок из кучки заготовленного топлива, бросил их в огонь и направился в глубь леса.