Беда

В этот вечер была готова вторая пара лыж. На одну лыжу не хватало, правда, подходящего материала, и они сделали ее из фанеры с поперечными наружными слоями. Когда же начали ее гнуть, она дала трещину. Старик взвыл от досады, отбросил дощечки в сторону и хмуро промолвил:

— А другой нет…

— А другой и не надо! — тотчас вставил Тогойкин, словно обрадовался этому обстоятельству.

— И я так думаю! — сразу оживился старик. — Ну, ребятки… — Увидев идущую к ним Дашу, он остановился. — Э, вот кстати, хозяйка идет.

— Бежим, Вася! — Тогойкин всполошился, разыграв беспокойство. — Сегодня, оказывается, эта сердитая девушка будет варить суп…

Парни со смехом бросились бежать. Старик остался сидеть, поглядывая то на убегающих парней, то на приближающуюся девушку.

III

К концу оживленного ужина у них произошел довольно занятный разговор.

По обыкновению бросив через голову свою пустую кружку, из которой только что ел суп, Фокин сказал:

— А интересно все-таки узнать, от какой болезни они пропадают?

Люди молча переглянулись. Потом Катя спросила:

— О чем это вы, товарищ Фокин?

— Я говорю о птицах, которых где-то находит наш якутский герой.

— А я не нахожу. Я их сшибаю палками на лету.

— Да? Ну, это уже другое дело! Тогда мне еще.

Молодежь тайком засмеялась. Коловоротов сердито пошевелил усами, но промолчал.

— Товарищ Фокин, вы напрасно боитесь бактерий, — заметил Попов. — Вы говорили, что и в моей голове заведется гнильция, а вот не завелась, и лучше стала, нежели прежде.

— «Гнильция»! Даже слова такого нет. Я говорил — инфекция. Да… Спасибо! — Фокин отвлекся, потому что Катя подала ему кружку с супом.

— Давайте лучше еще разок почитаем газету! — предложил Иванов.

— Есть ведь книга Максима Горького, — сказал Семен Ильич.

— Э! Где же она, Коля? — всполошился Вася Губин.

— Ты же держал ее.

— Найдите! Сейчас же найдите! Куда вы ее девали? — возмутился Попов.

Девушки стояли ошеломленные, не веря своим ушам. А Фокин, не разобрав, правду ли говорят или шутят, насмешливо воскликнул:

— Оказывается, в этой тайге и библиотека имеется!

— В кабине она осталась… — Семен Ильич начал осторожно ложиться на спину. — Пойди, Вася, принеси.

— Нет… Я — нет…

— Коля!

— Да! Я тоже… — Если бы Тогойкин сказал «мне лень», никто бы, конечно, не поверил, а сказать «я боюсь» ему было стыдно. — Вася, пойдем вместе!

— Эх, молодежь, молодежь! — Старик закряхтел, завозился.

— Семен Ильич! Пусть они сами! — вспыхнула Даша, но Иванов остановил ее, замахал рукой.

Парни выскочили из самолета.

Даша буквально выхватила книгу у вошедшего Васи и передала ее Кате. И книга переходила так из рук в руки.

Попов приложил ее к щеке и тут же, не раскрывая, передал Иванову. Иванов быстро полистал и передал Фокину, который нетерпеливо протягивал руку. Этот начал медленно перелистывать страницы и совсем не торопился передать книгу следующему. Вася не выдержал, выхватил ее из рук Фокина и протянул было старику, но тут же раздумал и вручил ее Кате:

— Читай, Катя!

— Катя, а ну!

— Что читать?

— Что хочешь!

Катя раскрыла книгу, заглянула в нее, но тут же захлопнула и начала, сперва смущаясь, потом все уверенней:

— «Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный».

Катя не только не заглядывала больше в книгу, она даже глаза закрыла.

Но люди этого не замечали. Они слушали.

— «Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы:

— Пусть сильнее грянет буря!..»

Катя кончила. Смущенно улыбаясь, она смотрела на притихших друзей и мяла в руках книгу.

Первым нарушил молчание Фокин. Он глубоко вздохнул и совсем тихо и не очень уверенно произнес:

— А все-таки черной молнии не бывает… Никто даже не посмотрел в его сторону.

Так прошел седьмой день.

I

Тесно прижавшись друг к другу и хорошо согревшись, Николай и Вася могли бы спать еще сколько угодно. Неизвестно, кто из них проснулся первым и разбудил другого, но, когда они вышли, было еще темно и очень холодно.

После того как они проделали нечто вроде зарядки, сонливая вялость прошла, и парни принялись разводить костер.

Над туманными очертаниями тайги наметилась едва заметная, белесая полоска. Постепенно она начала расширяться и светлеть, потом заалела, и над ней тотчас возникла другая, нежная и тоненькая. И так одна над другой вспыхивали полосы света. И это напоминало широкие ступени гигантской лестницы, поднимающейся от самого моря, гудящего и кипящего у подножия какого-нибудь прекрасного и шумного города, расположенного на склоне горы.

Трудно представить себе рассвет с чужих слов. Надо самому его увидеть, дивиться и радоваться. Надо стараться не пропустить ни одного раннего утра. Ведь каждый раз по-новому светает и по-новому восходит солнце!

— Ворон что-то не летит, — протянул Вася, не отрывая глаз от радужных ступеней.

— Ну и пусть! А воробьи прилетят, непременно прилетят! — Тогойкин поднял обломок фанеры, чуть отбежал, положил его на снег, размял сухарик и насыпал крошки на дощечку. — Для милых гостей стол готов!