Беда

— Э! — Тимофей нетерпеливо махнул рукой. — Он ведь на войне. Из тех, кто здесь?

— Никто, — уверенно отрезал старик.

— А Прокопий?

— Э-э! Да он же дальше, чем за десять верст, и не ходил.

— Вот, значит, где главная помеха! — Тимофей насупился. — А если кое-где прорубать лес?

— Опять пустое говоришь! — властным голосом перебил старик сына.

У Тогойкина на миг затуманилось создание. Потом лихорадочно закрутились мысли. Как быть? Махнуть на хорошем коне в районный центр? Позвонить в город? Или как можно скорее идти самому обратно к своим, чтобы сообщить, что он дошел до людей, что все будут спасены?

А старик спустил с колен внучку и, склонив голову, тихо заговорил:

— Путь лежит через Березовую и Веничную пади. Там выходишь прямо к Лиственному мысу, затем надо проехать под горой Крутой, потом впадину Ноху и Старой дохи и спуститься вниз по пади Травянистой. Как пересечешь равнину Раздольную, так сразу и найдешь их.

Николай и Тимофей, ничего не понимая, не спускали со старика глаз.

— Отец! — с неожиданной нежностью в голосе произнес Тимофей.

— Что тебе?

— А не попробовать ли тебе самому поехать с ними?

— Попробовать, говоришь?

— Ты выдержишь такой путь?

— Однако я бы и теперь еще… — не договорил старик и подмигнул сыну.

Тот посмотрел на Николая, и оба улыбнулись.

Рослая женщина болезненного вида внесла старый медный самовар, поставила на стол мерзлую чехонь и холодную отварную зайчатину.

— Уж чем богаты! — проговорил Тимофей, очевидно успокаивая жену, смущенную скудостью стола, на котором не было хлеба. Отхлебывая крепкий, терпкий чай, судя по вкусу — из сердцевины березы, Тимофей с недоумением пробормотал: — А малец-то, видно, так и не позвал людей. Или в правлении собрались, что ли? — Он встал и начал натягивать на себя старую солдатскую шинель.

— А где правление? Я сбегаю… — предложил Тогойкин и вскочил.

За дверью словно только этого и ждали. В дом ввалилось сразу с десяток мужчин. Длинный и худой пожилой человек в короткой пыжиковой дошке, перетянутой красным сафьяновым ремнем, в косматой круглой шапке из длинношерстной росомашьей шкуры подошел к Тогойкину и, сутулясь, поздоровался, крепко сжимая руку. Важно откашлявшись, он представился:

— Секретарь Мотыльковского сельского Совета Егор Сергеевич Джергеев. — И сразу затараторил: — Председатель сельсовета товарищ Матвеев и секретарь колхозной партийной организации товарищ Трофимов вчера отбыли в район с отчетом: все, мол, возможности разыскать вас исчерпаны. Здесь пока работаем мы вдвоем с товарищем Тимофеем Ивановичем Титовым. Я поздравляю вас от имени Мотыльковского сельского Совета, колхозной партийной организации, правления колхоза «Рост» и от себя лично!..

Тогойкин хотел поблагодарить его, но, видя, что люди посматривают на своего секретаря насмешливо, воздержался.

Тимофей, распахнув шинель и опираясь на стол рукой, начал тихо говорить:

— Так вот, товарищи… С того самого пропавшего самолета пришел человек. Самолет упал в ста километрах отсюда, в безлюдной тайге…

— Я ведь все время старался всех убедить, что они где-то очень далеко отсюда! И никто не слушал. — Джергеев покашлял, и что-то затрещало и забрякало у него во рту. — Сколько времени пропало впустую, какой ущерб нанесен народному хозяйству! За это целый ряд определенных товарищей должен быть привлечен к ответственности! И это в то время, когда идет Великая Отечественная война, когда…

— Постой-ка!.. — прервал Джергеева председатель. — Оба летчика погибли, из оставшихся девяти человек четверо тяжело ранены. Люди без еды, без одежды, ничего, кроме снега, вокруг. — Тон Титова становился тверже, появились даже командирские нотки. — Незачем тратить время на ораторскую трескотню, надо срочно спасать людей. Немедленно собрать и согнать всех оленей колхоза. Готовить нарты к дальней дороге.

— Значит, люди сами не смогут, не в состоянии выбраться. Значит, надо отсюда ехать за ними, тогда, значит… — промямлил пожилой черноусый мужчина, сверля Тогойкина своими круглыми черными глазами. — Где же это место и как оно называется?

— Очень широкая травянистая низина со многими падями и ручейками… — торопливо начал рассказывать Тогойкин, но опять забыл название местности и посмотрел в замешательстве на старика.

— Они там, в верховьях пади Еловой, что идет от низины Раздольной, на краю узкой полянки Ерники. В тех местах давно не бывал человек!.. Может, ты, Кирсан, и слышал про те края… — Старик Иван говорил так, будто сейчас видел и местность эту и людей, попавших в беду.

— Откуда мне знать! Никогда я там не был и слыхом не слышал. — Кирсан почесал затылок. — Наверно, товарищ из райкома знает.

— О ком это ты, Кирсан?

— А, да вот о нем я, — Кирсан показал на Тогойкина. — Или ты приезжий?

— Да я с того самолета! — почти прокричал Тогойкин, стараясь перекрыть поднявшийся дружный смех.

— Вот оно что. А я, значит… — И Кирсан, застеснявшись, осекся.