Беда идет по следу

Запах был резкий, сладковатый и тошнотворный. Он напомнил мне госпиталь и что-то еще, что я не мог вспомнить.

— Нет никаких сомнений, эфир, — повторил доктор. — Готов поспорить с любым анестезиологом.

— Может, эфир добавляют в дешевое спиртное, чтоб от него быстрее хмелели?

— Никогда не слышал. Но кто знает, до чего додумаются бутлегеры? Лично я никогда не притронусь к их зелью.

Разлившийся в воздухе запах больницы, мертвец на грязном полу и недавний кошмар — от всего этого меня снова замутило. Комната, утратив реальные очертания, превратилась в пустой, бесформенный пузырек, плывущий в темной воде. Я даже схватился обеими руками за болтавшуюся в дверном проеме штору. Затем усилием воли заставил себя собраться. Но все-таки ноги плохо меня слушались. Майор Райт пристально наблюдал за мной.

— Посмотрите-ка на меня, вы ужасно выглядите. Сядьте сюда. Он посчитал мне пульс и послушал сердце. — Вы проглотили не слишком много отравы, иначе бы и вас с нами уже не было. Одной унции достаточно, чтобы убить человека. Но вам следует знать, что отравление эфиром может иметь отдаленные последствия. Отправляйтесь спать, а завтра я еще раз вас осмотрю.

В коридоре послышались шаги.

— Сейчас иду. Только поговорю с кондуктором. Может, это он.

Кондуктор явился, точнее сказать, сперва явилось его пузо, а затем и он сам, ведя за собой берегового патрульного. Он яростно жевал усы, будто облепившие их табачные крошки были съедобными.

Увидев на полу мертвое тело, кондуктор здорово струхнул, и его коленки, живот, жирные плечи и двойной подбородок разом затряслись.

— Господи боже, что с ним случилось? — спросил он.

Майор Райт счел необходимым дать соответствующие разъяснения:

— Этот солдат умер. Я считаю, что он отравился эфиром, хотя до вскрытия сказать наверняка нельзя. Покойный и присутствующий здесь летенант Дрейк выпили отравленное виски.

Кондуктор сурово взглянул на меня своими старческими глазами:

— Значит, вот чем вы занимались под вагоном? Разве вам не известно, что в поездах, следующих через штат Канзас, закон запрещает употреблять спиртное?

— А уж травить людей тем более, — огрызнулся я. — Кто-то добавил в эту бутылку яду.

Взяв бутылку, кондуктор рассматривал ее, вертя в руках. Его изрезанные темными прожилками ладони походили на схему железных дорог.

— Откуда бутылка? — поинтересовался береговой патрульный, небрежно добавив положенное «сэр».

Райт снова принялся давать объяснения:

— Рядовой Хэтчер, человек, который лежит на полу, купил ее в Канзас-Сити. Жидкость содержит эфир.

— Смотрите, — неожиданно сказал кондуктор, — вот как сюда попал эфир.

Перевернув бутылку кверху донышком, он ткнул в него выцветшим ногтем указательного пальца правой руки. В центре стеклянного круга едва виднелась крохотная дырочка.

— Так делали и раньше, — объяснил старик, — особенно во время сухого закона. В моем штате такое считалось предумышленным убийством.

— Что вы там увидели? — удивился майор Райт.

— Тот, кто продал бутылку, просверлил дырочку в донышке и заменил хорошее виски смертоносной жидкостью, а отверстие заделал жидким стеклом.

— Я тоже вижу это не первый раз, — с охотой подтвердил молоденький патрульный. — Содержимое бутылки можно заменить, не сбивая сургуча и не вытаскивая пробки. Легкий способ сделать деньги. Если тебе плевать на тех, кто лакает дешевую дрянь.

— Убийство — легкий способ сделать деньги, — важно согласился кондуктор. — А это предумышленное убийство. Торговец, продающий отравленные спиртные напитки, отвечает за последствия перед законом. Я думаю, в Миссури закон тот же, что и у меня на родине. Только отыскать магазин, где продали эту бутылку, задача не из легких.

Моя уверенность, что яд в бутылку добавил кто-то из пассажиров поезда, рассеивалась как дым. Мне стоило большого труда собраться с мыслями.

— Выходит, бурбон не могли превратить в отраву в поезде?

— Скорее всего нет, — ответил патрульный. — В поезде нет приспособлений для плавки стекла. Это все потому, что спиртного не хватает. Подпольные дельцы знают, что ребята выпьют любую дрянь, если ничего нет, вот и пользуются. От недоброкачественного спиртного бед у нас больше, чем от всего остального вместе взятого.

— Черт побери! — возмутился я. — Выходит, я сам себя бросил под поезд!

Майор Райт хотел по-отечески потрепать меня по плечу, но не сумел дотянуться.

— Вы ведь не помните, что с вами было. Вам могло показаться, что там будет удобно прилечь, — убеждал он меня.

Свет слепил мои воспаленные глаза, веки набрякли. Горло драло, будто кто-то прошелся по нему напильником.

— Третья смерть, — сказал я, — а всем вокруг плевать. Может, люди устали от стольких смертей?

У кондуктора и патрульного были свои заботы. Они обсуждали, как снять тело Хэтчера с поезда.

— Слушайте, — обратился ко мне майор, — я люблю свою работу, но на сегодня с меня хватит и одного мертвеца. Умоляю, ложитесь спать. В конце концов, приказываю, как врач и старший по званию!

— Хорошо, — согласился я. — Отложим разговор на завтра.

— Спокойной ночи. Приятных снов.