Беда идет по следу

Набрав номер и дожидаясь, пока ответит телефонист военно-морской ремонтной базы, я прошептал:

— Девушка меня любит.

— Да, люблю. Больше, чем ты меня.

— Это невозможно. Ты достойна самой большой любви.

Телефонист ответил, и я попросил меня соединить. Зубы Мери коснулись моей шеи.

— Не спорь, а то укушу. Сам знаешь, что я люблю тебя больше, чем ты меня.

Дежурный по палубе на эсминце снял трубку, и я попросил лейтенанта Свана.

— Не знаю, на борту ли он. Подождите минуту, пожалуйста.

Я повернулся, чтобы поцеловать Мери, и ее губы открылись навстречу моим. Мир сконцентрировался и превратился в небольшой пылающий круг.

Упавшая на постель трубка проговорила надтреснутым далеким голосом:

— Лейтенант Сван слушает.

Выныривая из теплых глубин забытья, я ответил:

— Это Сэм. Как насчет того, чтобы пригласить меня поужинать?

— Конечно. А как ты? Я думал, ты в Детройте.

— Только сегодня приехал. Можно я приду с Мери?

— Прости, Сэм, но гражданским запрещен вход на ремонтную базу. Но ты все-таки придешь?

— Да. Есть о чем поговорить. Гектора Ленда до сих пор не поймали?

— Нет, он исчез. Мы ужинаем в порту в семь. Позвони от главного входа, и я пришлю за тобой джип.

— Договорились. — Я положил трубку. Встав, я сказал Мери: — Ну вот, опять ухожу.

— Черт побери, ты ведь собирался поужинать со мной! — В ее голосе слышалась с трудом сдерживаемая ярость.

— Мне ужасно жаль. Постараюсь вернуться как можно быстрей. Скорей всего, между девятью и десятью.

— Постараюсь тебя дождаться. Хотя ты этого и не заслуживаешь.

На базу я поехал на такси. Высадившись у ворот, я увидел Честера Гордона, который стоял у проходной и разговаривал с дежурным в морской форме. Когда я подошел, взглянув на мое удостоверение, дежурный поприветствовал меня с характерной для моряков любезностью и пропустил.

— Что слышно? — спросил я у Гордона.

Он улыбнулся приветливей, чем прежде.

— Все уже, можно сказать, разложено по полочкам. Ваша догадка подтвердилась, Дрейк. Многие пластинки из фонотеки были помечены, как вы и предполагали. Ясно, что они были подготовлены для передачи зашифрованных разведывательных данных. Подробностей я пока не знаю, но получу более полный отчет, как только завершится детальное расследование. А что известно вам об этой Сью Шолто?

— Не слишком много. Она была скрытная. Даже лучшая подруга мало что может о ней рассказать. Лейтенант Сван знает больше меня. Он был знаком с ней довольно долго. Я только что говорил со Сваном по телефону. Он обещал прислать за мной джип, но машина задерживается.

— Я тоже поеду с вами, если можно. Собираюсь поужинать со Сваном. По-моему, я не ел сутки, а то и больше. События развивались стремительно. Мы получили по телетайпу сообщение из Чикаго — я отправил туда описание примет Андерсона, поскольку именно там он сел в поезд. Мужчина, примерно соответствующий этому описанию, некто Лоренц Иенсен, был осужден в 1934 году в Чикаго за вовлечение в том же году несовершеннолетнего в преступную деятельность. Из пяти лет приговора он отбыл в Джолиете два года четыре месяца.

— Сбежал?

— Нет, был отпущен и взят на поруки. Но, вопреки договоренности, исчез. Предположительно, покинул страну.

— Андерсон был в 1936-м в Китае. Сходится.

— Все достаточно неопределенно. Никогда нельзя делать выводы только на основании примет, особенно по прошествии десяти лет. Отпечатки пальцев — другое дело, и я попросил выслать мне фотокопию отпечатков Иенсена из Чикаго авиапочтой. Отпечатки Андерсона и Иенсена относятся к одной классификации. Пока нам известно лишь это.

— Андерсон успел оставить отпечатки в доме Лоры Итон?

— Нет. Вероятно, был в перчатках. Мы нашли отпечатки на его вещах в багажном отделении вокзала в Лос-Анджелесе. Там он оставил первоклассный набор на пузырьке с лосьоном после бритья: большой палец и еще целых три. Правда, во всем имуществе Андерсона пузырек оказался единственным изобличающим его предметом.

— Если вы, ребята, начинаете шевелиться, то дела идут у вас хорошо и быстро.

— Любителям недостает нашей организованности. Но я нисколько не умаляю значения всего, что сделали вы. Во время войны мы куда больше зависим от добровольных помощников, чем пишут в газетах.

— Слово «помощник» не кажется мне обидным, — заметил я. — Похоже, нас наконец собираются транспортировать.

Мы подъехали на джипе к причалу, где стоял эсминец. Эрик встретил нас у трапа, и я представил ему Гордона, добавив:

— Думаю, мистер Гордон не откажется с нами поужинать. Хотя он крайне редко ест и спит.

— Должен предупредить вас, что на этой посудине подают что попало, — сказал Эрик.

— Никогда не был на военном корабле, — ответил Гордон. — По-моему, весьма романтично отведать солонины с горохом и запить ее морской водой из кружки.

На ужин подали бифштексы, которые я и Гордон уплетали за обе щеки. Затем мы втроем уединились в каюте Эрика. Рассказав о том, как продвигается дело, Гордон заключил: