Бедные-несчастные

Так что ваша последняя надежда — ПАЦИФИСТЫ, или МИРНЫЕ АНАРХИСТЫ. Они говорят, что усовершенствовать мир можно, лишь совершенствуя самих себя и действуя на других личным примером. Это означает — ни с кем не враждовать, раздавать деньги и жить либо добровольными пожертвованиями, либо трудом своих рук. Этим путем шли Будда, Иисус и Святой Франциск, а в нашем столетии — князь Кропоткин, граф Лев Толстой и американский писатель, фермер и холостяк Торо. Это движение привлекает множество безвредных аристократов и писателей. Они раздражают правительства своим отказом платить налоги, считая взимание их безнравственным, и тут они правы, потому что налоги главным образом идут на армию и вооружение. Впрочем, полицейские забирают в тюрьмы и секут только рядовых пацифистов. Знаменитых почитатели избавляют от серьезных неприятностей. Если подадитесь в политику, Белл, становитесь пацифисткой-анархисткой. Вас на руках будут носить.

— Ох, что же мне делать? — выкрикнула я сквозь слезы.

— Пойдемте на корму, Белл, и я вам скажу, — ответил он.

РЕЦЕПТ АСТЛИ. Мы облокотились на борт, глядя, как от кормы по ленивым, блестящим в лунном свете волнам расходятся пенные борозды; и он сказал:

— Душераздирающее материнское чувство, которое вы испытываете к обездоленным мира сего, есть животный инстинкт, лишенный своей естественной цели. Выходите замуж: и заводите детей. Выходите за меня. На моих угодьях есть ферма и даже целая деревня — вообразите, какие откроются возможности. Будете воспитывать детей (мы их в общую школу не отдадим), заставите меня усовершенствовать канализацию для всей округи, понизить арендную плату. Я дам вам шанс стать настолько счастливой и добродетельной, насколько это возможно для умной женщины на нашей гадкой планете.

Я ответила:

— Ваше предложение не соблазняет меня, Гарри Астли, потому что я не люблю вас*; но это самая хитрая приманка, какую вы только могли подкинуть женщине, чтобы заставить ее вести совершенно эгоистическую жизнь. Благодарю вас, нет.

— Тогда дайте на секунду вашу руку.

Я так и сделала и тут впервые поняла, кто он такой на самом деле — измученный маленький мальчик, который ненавидит жестокость так оке, как и я, и считает себя сильным мужчиной, потому что способен притвориться, что любит ее. Он такой же бедный и несчастный, как моя потерянная дочка, но только внутри. Снаружи он безупречно спокоен. У каждого должна быть своя уютная оболочка, этакое мягкое пальто с карманами, полными денег. Я непременно стану социалисткой.

Уныние не давало мне думать о хорошем, Бог, поэтому я не вспоминала о тебе до сегодняшнего утра. Меня разбудил шум, словно от сильного дождя, и я лежала, раздумывая, как он осверкит салат для Мопси и Флопси, как я вскоре буду завтракать вареными яйцами, почками и копченой рыбой, а ты будешь хлебать свое пойло с пузырями, как мы потом пойдем навещать и лечить больных зверюшек в нашей лечебнице. Пронежившись много минут в довольстве и покое, я открыла глаза и увидела подле себя пятки Парринга, а в щелях жалюзи, — солнечный свет. Я сообразила, что звук, похожий на шум дождя, исходит от эвкалипта, который растет возле отеля; его твердые глянцевые листья от ветра колотятся и шаркают друг о друга. И все же спокойное довольство не улетучилось. Воспоминание о тебе отогнало прдчь ужас и слезы, потому что ты умнее и лучше, чем доктор Хукер и Гарри Астли, вместе взятые. Ты никогда не говорил, что жестокость к беспомощным — это хорошо, или неизбежно, или несущественно. Когда-нибудь ты объяснишь мне, как изменить то, о чем я не могу даже написать — стоит начать, и слова станут ОГРОМНЫМИ, гласные исчезнут, чернила размажутся от слез.

Раздался стук в дверь, и мне сказали, что бачок с кипятком стоит в коридоре.

Я не брила Парня с самой Александрии и решила наконец-то этим заняться. Вскочила на ноги, живо умылась и оделась, проложила полотенце между его головой и подушкой, намылила ему лицо. Оказалось, это гораздо легче делать, когда он лежит наоборот. Он молчал и не открывал глаз, но я знала, что ему приятно, ведь он терпеть не может бриться сам. Соскоблив щетину, я напомнила ему, что сегодня отправляется пароход в Глазго через Лисабон и Ливерпуль, что на нем плывет мистер Астли и что он предлагай заказать нам каюту. Все еще не открывая глаз, Парень сказал:

17. Гибралтар — Париж: последний побег Парринга