Бедовый месяц

Да, Юля хорошо знала, как это бывает. И хорошо помнила звериные оскалы бандитов. А как забыть тот момент, когда она кричала от боли, когда та сволочь рвала ее изнутри? Она кричала от боли, но никто ее не слышал, потому что в соседней комнате бандитские ублюдки убивали отца и насиловали маму… И этот кошмар мог повториться снова…

– Да, я знаю, как это бывает…

Загнанный в глубины сознания страх вдруг вырвался на свободу, схватил Юлю за душу и принялся трясти ее. Хотелось орать от ужаса, в истерике биться головой о стену…

Но Кухаров знал, как ее успокоить.

– Не бойся, ничего не случится, – завораживающе глядя ей в глаза, сказал он. И крепко взял Юлю за плечи, чтобы она чувствовала его опору. – Бандиты – тоже смертные. Они убивают, но их тоже можно убить. Они хотят нашей смерти, а мы им хотим смерти. Он пойдут нас убивать, но мы сделаем это раньше… Там все решает один человек. Если его не будет, нас никто не тронет. Его надо убить. И ты его убьешь. Ты умеешь это делать, и ты его убьешь. Ты его убьешь и отомстишь за всех, кого он уже изнасиловал и убил. Ты его убьешь, ты отомстишь ему за себя. Ты его убьешь и восстановишь справедливость. Ты его убьешь, и с тобой ничего не случится. Ты его убьешь и отомстишь за моих друзей… Ты его убьешь?

– Да, я его убью, – зачарованно кивнула Юля.

Не зря же она так долго тренировалась стрелять из снайперской винтовки. Не зря же она готовилась убивать…

– Без меня ты не справишься, поэтому я буду с тобой. Вместе мы справимся, правда?

– Правда, – завороженно кивнула она.

– Вот и умница.

Олег Ефимович наклонился к ней и нежно поцеловал в лоб.

– А потом я сделаю тебе предложение руки и сердца, – тепло улыбнулся он.

– Я не хочу.

– Почему? Ты не хочешь со мной жить?

– Хочу.

– Тебе скоро девятнадцать, ты уже совсем взрослая. Ты бы могла выйти за меня замуж… Или я тебе не нравлюсь?

– Нравишься.

– Тогда в чем дело?

– Я не могу лечь с тобой в постель… Я не смогу… Я ни с кем никогда не смогу…

Кухаров нравился ей, и в общем-то она бы хотела стать его женой. Но страх перед постелью гнал прочь мысли о замужестве… После того, что случилось с ней в двенадцать лет, близость с мужчиной всегда будет вызывать в ней только отвращение…

– Я тебя понимаю, – кивнул Олег Ефимович. – Я прекрасно тебя понимаю. И понимаю, что именно тебя пугает. Но поверь, я не собираюсь тебя принуждать. Ты можешь выйти за меня замуж, но секса у нас не будет…

– А так можно?

– Можно… У тебя психологическая травма, прошлое держит тебя в тисках. Но когда-нибудь оно тебя отпустит…

– Не знаю, не думаю.

Она хотела, чтобы прошлое отпустило ее. Возможно, это случится, когда она убьет всех своих врагов. Но что, если, напротив, она лишится даже того шаткого душевного равновесия, в котором находилась сейчас? Что, если после этого она совсем сойдет с ума?

* * *

Нельзя думать о человеке, которого собираешься убить. Ни хорошо нельзя о нем думать, ни плохо. Ведь он человек, и у него есть право на жизнь. Нельзя думать об этом, иначе может задушить жалость. Тогда или палец беспомощно замрет на спусковом крючке, или рука дрогнет…

Так говорил Олег Ефимович, а Юля – послушная его ученица. Но все-таки она не могла не думать об этом человеке, который неторопливо выходил из своего офиса, направляясь к машине. Это был респектабельный мужчина с глубокими залысинами, которые ничуть не портили его, скорее наоборот. Лицо у него крупное, черты грубоватые, но не похож он на бандита, как уверял Кухаров. Холодно на улице, легкий морозец, но его дорогое делового покроя пальто нараспашку, и голова не покрыта. Движения неторопливые, но уверенные, чувствуется скрытая энергия в них – и кажется, что сейчас в этом человеке разожмется вдруг пружина, и он побежит к своей машине. А потому надо торопиться…

Но не может Юля выстрелить. Может, и бандит он, этот мужчина. Может, в его голове зреют страшные планы захвата чужих предприятий, может, он готовит кому-то смерть, но дома его ждут жена, дети. Жене он купит цветы, детям подарит мягкие игрушки, потом будет семейный ужин, а вечером его дочка заснет с плюшевым медвежонком в обнимку… Но если его сейчас убить, эта девочка будет плакать горькими слезами. Ведь ей не объяснишь, что папа был нехорошим человеком…

Нет, не могла Юля выстрелить. Поэтому приговоренный к расстрелу спокойно сел в свою машину.

– Что такое? – с досадой, но не зло спросил Кухаров.

Он сам выбрал позицию для стрельбы, обустроил снайперское гнездо на чердаке дома. Он сам все организовал, даже винтовку принес, Юле осталось только подняться на чердак, взять цель в перекрестие прицела и нажать на спусковой крючок. Но не смогла она выстрелить, поэтому Кухаров сердится.

– Я не могу, – опуская винтовку, сказала она.

– Почему?

– Он живой человек… И у него могут быть дети… У него может быть дочь…

– И что?

– У моего папы тоже была дочь…

– Правильно, у твоего папы была красавица дочь, а какой-то ублюдок ее изнасиловал…

– Этот человек не похож на ублюдка…