Бедовый месяц

– Не представится. Я знаю, что ты со мной сделаешь.

– И не боишься?

– Боюсь. Но я к этому готова.

Аркадий заглянул ей в глаза и поверил ей. Не было в ее взгляде жалости к себе, и желание жить совсем обескровлено, а потому и мертвое лицо. Она смотрела в какую-то невидимую преграду перед собой, сквозь которую видела свое будущее в той жизни, которая должна была наступить после смерти. И даже улыбалась кому-то, кто ждал ее за той чертой. Ну да, там же ее отец и мать…

– А как же Кирилл? – спросил он.

– А что Кирилл?

Это был первый случай, когда она посмотрела на него внимательно, с интересом, хотя и безжизненным взглядом.

– Ты его любишь?

– Очень.

– Врешь. Ты познакомилась с ним, чтобы выйти на меня.

– Я бы все равно на тебя вышла. Я все равно бы тебя убила. Через год, через два, через десять, я бы все равно тебя убила… А Кирилла я любила. Тебя ненавидела, а его любила. И сейчас люблю.

– Тогда тебе не повезло. Ты уйдешь за грань, а он останется здесь.

– Ничего, когда-нибудь мы с ним встретимся, – вздохнула она.

– А хочешь, я отправлю его вслед за тобой?

Юля промолчала. Действительно, нужно быть сволочью, чтобы желать смерти своему любимому.

– Вас поставят перед алтарем на колени, вы склоните головы, к вашим затылкам приставят пистолеты, и как только поп закончит отходную молитву, вас застрелят. Два выстрела прозвучат разом… Как тебе такой вариант? Мне, например, нравится, – самодовольно улыбнулся Авдеев.

– И ты об этом так спокойно говоришь? Что ж, тебе самому недолго осталось, – презрительно и с претензией на пророчество усмехнулась Юля.

– И что же со мной случится?

– Тебя сам Бог накажет.

– Да нет, не Бог. Меня накажет не Бог. Меня может наказать твой друг и учитель. Ты понимаешь, о ком я говорю?

– Понимаю.

– Ты должна сказать, где твой Кухаров… Если скажешь, где он, ты отправишься на тот свет в одной упряжке со своим Кириллом.

– А разве я должна этого хотеть?

– А разве нет?

– Ты псих. И я уверена, что медицина здесь бессильна. Тебя только могила исправит.

– Исправлять она будет тебя. И хорошо, если в могилу ты отправишься быстро. Гораздо хуже, если умирать ты будешь долго и мучительно… Ты должна была сгореть в своем доме, но ты не сгорела. Я думаю, ошибку можно исправить…

На какой-то миг Аркадию вдруг показалось, будто он сам попал в охваченный пламенем дом – так сильно распалился и полыхал жаром взгляд Маевской. Кажется, он смог вывести девчонку из себя. Теперь он знал, как выглядит она в приступе безумия.

Юля смотрела на него с дикой ненавистью. Она рвалась к нему, не замечая, что грубый обруч врезается в шею. Сначала она шипела, потом зарычала. Казалось, дай ей волю, она зубами вцепится в горло.

Красивая она девочка, есть в ней нечто такое особенное, от чего мужчины теряют покой. Юля нравилась Аркадию и раньше, а сейчас она целиком в его руках. И была у него мысль воспользоваться этим своим положением, но сейчас от этого желания не осталось вдруг следа. Это же не человек, это львица какая-то разъяренная. Даже сейчас, связанная по рукам и ногам, она казалась ему опасной. Хотя и не жалел, что разбудил в ней бешеного зверя.

– Убей меня! Убей меня прямо сейчас! Если ты меня не убьешь, то я сама тебя убью! – в приступе безумия кричала она. – Я не знаю, как я это сделаю, но я тебя убью, мразь!..

Аркадий влепил ей пощечину. Обычно это сбивает градус истерики, но с Юлей это не сработало. Она с такой ненавистью глянула на него, что ему снова стало не по себе.

К тому же он вдруг вспомнил, что поздно уже, пора спать.

– Не убьешь, – не глядя ей в глаза, сказал он. – Мощи не хватит… И я тебя убивать не стану. Пока не стану… А может, и не буду тебя убивать. Если скажешь, где Кухаров.

– Если бы знала, не сказала.

– Врешь.

– Не вру.

– Ладно, завтра поговорим.

Аркадий не уходил из подвала гостевого дома до тех пор, пока Юлю не заперли в комнате, оборудованной под камеру, но с комфортом гостиничного номера. Окон там нет, двери надежные, и не выбраться Юле из этой «хаты», пусть она даже будет реинкарнацией самого Гудини.

В такой же примерно камере находился сейчас и Кирилл. Аркадий хотел поговорить и с ним, но решил отложить встречу с ним до завтра. Он действительно очень устал. Как электрошокер выпускает в человека мощный сгусток энергии, так и Юля разрядила в него ураган ненависти, и это не могло пройти бесследно.

Он вернулся в свой дом, в спальню, где ждала его Марина.

Закинула она как-то раз идею спать раздельно, дескать, у аристократов так принято. И он пошел у нее на поводу. Оставлял ее в своей комнате, а сам отправлялся спать к элитным проституткам, которых для него тогда привозили. Она попыталась возмутиться, а он ей популярно объяснил, что в королевских домах средневековой Европы так было принято – королева спит одна, а король – с фаворитками. Марина все поняла, забрала свои слова обратно.

Пытается она иметь свое мнение, но не получается у нее это. Потому что чувствует свою слабость перед ним. Ведь одно его слово, и она останется за бортом жизни.