Бег по краю

Ширшов так произнес это слово, что на сей раз оно прозвучало без малейшего русского акцента. Стальной блеск в глазах рейхсфюрера говорил о том, что апелляций на его решение подавать не стоило. И Штольц кивнул с уважением – эту уверенную и бескомпромиссную силу стоило уважать.

– Спасибо за доверие, господин Ширшов.

Ему казалось, что на Красной линии он рисковал всем. Нет, только теперь ему есть, чем рискнуть! Не жизнью… А чем-то более важным.

– Да, Штольц, вам оказана честь, и, надеюсь, вы оправдаете столь высокую степень доверия. Именно СС делает Рейх не машиной убийств, а дает необходимый инструмент воздействия, мы не людоеды, нам не нужна одна лишь человеческая плоть, но нужны и чистые души.

– Очистить мир от скверны и построить новое общество?

– Безусловно.

Штольц уже понимал, что рейхсфюрер не любит ни в чем чрезмерности, и несколько успокоился.

Воспоминания отпускали неохотно. Прошло десять лет, а казалось – это было вчера. Теперь он стал своим среди чужих. Настолько своим, что Рейх нуждается в нем, как никогда. Но ни тогда, ни сейчас они не понимали его. Боялись, уважали, нуждались в его неординарных аналитических способностях, но не понимали. И слава Богу, а то бы пристрелили в ту же секунду.

– Черт, как же не вовремя я подкинул информацию про чегеваровцев. Знай я, что у них такой козырь… – штандартенфюрер осекся, поймав себя на том, что размышляет вслух. В комнате аналитического отдела никого не было, но, как известно, и у стен есть уши.

Уже почти сутки прошли с того памятного заседания верхушки. С тех пор Штольц не ел и не спал, пытаясь найти достойный выход из тупиковой ситуации. Ему как никогда нужна была связь с центром, но что мечтать о несбыточном, когда надеяться можно только на себя. Что тут думать – взрывчатка в метро попасть не должна, причем ни к кому. А это значит, что ее надо уничтожить на месте. Но как это сделать – вот вопрос вопросов. Что делать, Георгий Иванович понял сразу, но как это провернуть, он не знал… Была бы связь – отправил бы депешу, а там из Полиса сталкеры спокойно добрались бы до объекта и уничтожили его, но… полное отсутствие связи и абсолютное отсутствие времени для размышлений и подготовки к операции… вот так и выглядит цейтнот: надо действовать, а ни времени, ни средств на это нет.

Идея операции зарождалась в голове Штольца, но ухватить ее за хвост резидент пока не мог. В любом случае предстоит сложный и рискованный разговор со старшим Шварцем. Он обязан убедить этого перекачанного, но хорошо соображающего начальника службы безопасности в необходимости его, Штольца, участия в экспедиции на поверхность за взрывчаткой. Встав из-за стола, он аккуратно собрал листочки документов в папку и, выйдя из кабинета, направился в сторону перехода на станцию Чеховская. Пройдя по станции, которая содержалась в образцовом порядке, Георгий Иванович спустился по короткой лестнице, мимо отмытого до первозданного состояния памятника Чехову. Бросив взгляд на стыдливо прикрывающегося книжечкой великого русского писателя, Штольц невольно улыбнулся: «Вот, все-таки сохранилось, хоть и под землей, „великое“ ваяние Церетели». Стоит отмытый, сверкая бронзовой краской, в переходе. Георгий Иванович всегда поражался чистоте и порядку, процветавшему на станциях Рейха. Никаких нищих, проституток, неизвестных продавцов подозрительного вида. Граждане, проживающие тут, всегда опрятно одеты, и не видно праздношатающихся. Он предполагал, что порядок, или, как называл сие канцлер Ширшов – орднунг это основная причина, почему фашистский режим смог выжить. Порядок – это то, чего не хватает большинству станций. Другой вопрос, какой ценой достигается этот порядок.

Он сам стал свидетелем попытки изваять хотя бы в гипсе памятник Великому фюреру. Над статуей долго трудились по фотографиям, переделывая и украшая… Пока она не стала похожа на человека, но на вкус Георгия Ивановича сходство вышло слишком документальным. А комиссия высших чинов СС решила, что такая карикатура на Адольфа Гитлера никак не может быть представлена широким массам, потому памятник тихо уничтожили вместе с его творцом, скульптора расстреляли, чтобы неповадно было повторять подобное. Да и чтобы слухи о неудаче Рейха не разносил.

Спустившись по обездвиженному эскалатору, он отдал честь солдатам поста, которые замерли по стойке смирно при виде высокого чина, и быстрым шагом прошел в сторону рейхсканцелярии, где находилась вотчина лидеров государства. Штольц рисковал. Он должен был предложить реальный, то есть выполнимый логичный план взятия станции Лубянка с применением взрывчатки. В данном случае он не собирался изобретать велосипед. Ему вспомнилось, как в 1999 году до темноты он обходил с отцом двор, проверяя крепость замков на подвальных дверях и прочность слуховых окон своей многоэтажки. Тогда взрыв двух домов переполошил всю Москву. Долгое время бдительные бабушки звонили по поводу любого неопознанного мешка в милицию, независимо от того, что там внутри: картошка, мусор, сахар или взрывчатка.