Бег в золотом тумане

Вспомни, как он слюной брызгал. И как глаза его блестели…

— Да, ты прав. Когда он говорил, не нас видел, а золото. И еще: Представь себе нашу дальнейшую жизнь, если мы не сбегаем туда посмотреть все своими глазами! Не простим себе никогда! Так что придется идти. Все продумать, подготовиться и идти.

— Втроем?

— Да нет. Я думаю нам надо взять с собой таджика. Без своего "пресс-секретаря", без тесной работы с общественностью нам не обойтись. Есть у меня давний приятель, взрывник он, живет, правда, далеко, в Нагзе. Это в пяти километрах от Рамита, вверх по Сардай-Мионе. Парень сообразительный, коммуникабельный. Разболтать, правда, может, но это — технические трудности. Надо его выманить в Душанбе и переговорить. Хотя зачем? Мы пойдем на Уч-Кадо через Рамит и его зацепим по дороге. Погостим пару дней, разузнаем обстановку и вперед!

— А почему не через Зидды?

— В Зиддинке рыбы мало. Никто на рыбалку не ездит. Сразу вызовем подозрение у местных. Нет, по-моему, надо идти через Рамит. Это самый лучший вариант. От Нагза до реки Арху — километров двадцать по грунтовой дороге. Там бросим машину и пойдём пешком по конной тропе.

— На всё это деньги нужны. Долларов триста. Может Федю попросить? Но ведь зарежет, сука, кого-нибудь! А нам приключения на седалища сейчас не нужны… Хотя кого здесь зарежешь? Нищета кругом. Ну ладно. Сотню баксов я найду, а там — посмотрим.

— А есть у тебя покупатель? Я помню, ты что-то рассказывал о каком-то миллионере из Шахринау.

— Давай, Черный, не будем "шкуру неубитого медведя" продавать!. Потом разберемся — кому и почём!

Есть у меня кое-какие мысли на этот счет…

— Не хочешь сейчас сказать — не надо! Только потом молчи, когда будем "пролетать на фанерке" мимо Парижа! Мне кажется…

— Смотри, смотри, — прервал меня Сергей и легким кивком указал на, вошедшую в пивную, девушку.

Эффектная, в коротком платье, она гордо прошла мимо нас к прилавку и, бросив пару слов бармену, тут же повернула к выходу.

— У Вас о-очень красивые ноги, маде… мадемуазель! — обронил я, развязно глядя в её чёрные глаза. — Особенно левая! Она гораздо длиннее правой!

— Болван, — зашипел на меня Сергей после того, как за девушкой захлопнулась дверь.

— Это дочка Каримова, он хозяин здесь! За нее тебя через мясорубку пропустят, котлет наделают и собакам скормят! Это к её папаше я думал подвалиться с золотом!

Мы расстроились. Добавили еще, и совсем захмелели. Тут на соседний стул запрыгнула симпатичная белая кошечка и стала ластиться ко мне,

— Смотри, персиянка! — обрадовался Сергей. — Твоей Лейлы землячка. Давай угостим ее!

— Конечно, в чем же дело, — ответил я и, обернувшись к стойке, крикнул бармену:

— Гарсон! Три Виски… Три Вискаса с содой! Живо!

Бармен, молодой таджик, подошёл к нам и на чистейшем русском языке презрительно выдал:

— Пьянь залётная! Кончайте выступать! А то будет Вам и вискас и сникерс и тампакс! И всё в одно место! Это Вам не Россия! И не семидесятые годы. Давайте, отчаливайте, пока целы!

От его агрессивности мы немного протрезвели и быстренько удалились. Понимали, что затевать скандал не время и не место.

Пока шли, Кивелиди меня наставлял: "Пойдешь дворами.

К ментам и солдатам местным — не подходи! По-русски не разговаривай. Машину увидишь, — прячься! У нас тут каждая ночь — Варфоломеевская!"

— Да знаю я! В девяносто втором году, на Мостопоезде, меня солдаты грабанули — часы и кошелек отняли. Потом приказали куртку кожаную снять, которую мне мать только что на последние деньги купила. А я прикинул, какая разница, от кого смерть принимать — от солдат сейчас или от матери через час и побежал восьмёрками! Второй раз может не повезти. Тем более, голодных сейчас больше, чем тараканов в столовой!

Выкурив по последней сигарете, и поговорив за жизнь еще немного, мы разошлись до завтрашнего дня. Я пошел к Лешке Суворову, у которого мы с Лейлой имели кров и пропитание.

2. Пристанище и хозяин. Федя становится Фредди. Появились соперники. Сборы в дорогу.

Старый мой приятель и однокурсник Лешка Суворов жил один в бараке на улице Дзержинского. Поблизости так и остался стоять бюст Сокола Революции. В юности я не раз задавал Лешке вопрос о необходимости присутствия около его дома бюста Лучшего Чекиста Прошлого, Настоящего и конечно — Будущего.

И Алексей Суворов сурово мне отвечал:

" Он стоит здесь затем, чтобы ни одна любопытная сволочь не проникла на мою улицу и не узнала, как я живу!"

Деревянные бараки для русскоязычных переселенцев стали появляться в Душанбе на заре Советской власти. Люди, с помощью которых теоретики марксизма — ленинизма готовили прыжок из феодализма в коммунизм, прибывали со всех концов Советской страны. Родители Лёхи также приехали строить Светлое Будущее. Но они не дожили до своей Мечты. Может это и к лучшему…