Беглецы

Проснулась она с больной головой, затекшими от долгого пребывания в согнутом положении ногами и острым желанием помочиться. Суджа попыталась встать, но поезд так сильно раскачивало, что она никак не могла обрести равновесие и удержаться. Ей удалось опереться о ящик и кое-как подняться, и ноги тут же начало покалывать иголочками от восстановившегося кровотока. Дети вместе с матерью спали. Один из них лежал, свесив голову с коленей женщины под неестественным углом. Суджа присмотрелась к безвольному тельцу, пытаясь определить у ребенка признаки жизни, и с облегчением заметила, что его грудка поднимается от коротких вдохов. Девушка уперлась руками в ящик с каким-то товаром, чтобы устоять, а потом, держась руками за стену, пошла к краю. Пока ее жутко шатало в мчащемся вагоне, она глядела на пробегающий перед глазами пейзаж, на полоску камней у самых рельсов.

Суджа повернулась посмотреть, что делают остальные пассажиры, и, убедившись, что никто на нее не смотрит, спустила штаны ниже колен, повернулась и попятилась к проему. Потом она глянула вниз между ног и прикинула, сможет ли помочиться так, чтобы струя не попала в вагон. В этот момент вагон качнуло, и ее рука соскользнула. Суджу, прямо со спущенными ниже колен штанами, с силой швырнуло обратно в вагон, и горячая струя ударила о его пол. Лужица стала быстро растекаться, и как раз в сторону спящего семейства. Наспех закончив свое дело, Суджа натянула штаны и поспешила изменить траекторию ручейка подошвой ботинка. Ее передернуло от отвращения.

Переместившись в другую половину вагона, девушка опустилась на свой рюкзак и, спустив с плеч пальто, обернула его вокруг талии. Беспризорный мальчишка проснулся и смотрел на нее своими тусклыми желтыми глазами, грызя ногти. Затем, сплюнув, произнес:

— Писать в вагоне — это нормально, сестренка. — У него был сильно выраженный региональный говор, но в голосе сквозила уверенность, даже дерзость.

Суджа не стала утруждать себя ответом. Попрошайки вечно чего-нибудь хотят и будут обрабатывать тебя до тех пор, пока не добьются своего, — это был лишь вопрос времени.

— Впервой в поезде? — спросил он.

У пацаненка были острые скулы, худое чумазое лицо и грязные руки, а глаза, казалось, выглядывали из коричневой маски, как у енота. Судже стало интересно, мылся ли он вообще когда-нибудь.

— Наверх едешь? — снова поинтересовался он.

Девушка подняла в ответ одно плечо.

— Была там?

— А что? Ты сам был? — вопросом на вопрос ответила Суджа.

— Да.

— Прямо до конца ездил? — с сомнением в голосе спросила она.

— Ага, но поймали. Эти уроды китайцы схватили нас, засунули в свои грузовики и отвезли обратно к госбезопасникам, а они уж нас измордовали. Отправили всех потом к собакам в тюрьме Еседо, только мой друг умер по дороге в грузовике. Я проснулся, а он ужо окоченел, как дохлая крыса. И он был толще меня, но я оказался крепче, так ведь? В общем, сбросили нас обоих с грузовика, и он поскакал по дороге, как резиновый. Ну знаешь, какими обычно трупы становятся, словно резиновые?

— Когда это произошло?

— Два-три дня назад вроде. Не знаю, я не ел с тех пор, как нас арестовали.

Рука мальчишки потянулась к животу, а глаза стрельнули в сторону рюкзака девушки. Суджа как бы невзначай положила на рюкзак руку. Они налетают, как птицы, эти маленькие попрошайки, их потому и называют «воробышками».

— Как тебя зовут?

— Чо.

— И ты опять едешь наверх, Чо? — спросила она.

— Угу. Ни за что здесь не останусь. Все друзья умерли или уехали, и тут никто никогда не кормит. Так что — в Китай. Там, знаешь, даже такие, как я, могут найти себе еду на рынках, — ответил он, многозначительно глядя на пальто и рюкзак Суджи. — А ты зачем едешь в Китай? — Он чувствовал, что деньжата у попутчицы явно водились.

— О, я ищу друга, который попал в беду. И я думаю, он может быть в Китае, — ответила Суджа, постепенно смягчаясь к этому умеющему смело говорить мальцу.

Его грязные волосы топорщились неровными клоками, но у него был высокий лоб и большие глаза, и Суджа видела, что он мог бы стать красивым мальчиком, если бы был фунтов на десять потолще и хотя бы раз окунулся в ванну. Мальчишка задрал куртку и почесал живот, отдирая ногтями сухую кожу. Он будто линял.

— Тебе кто-нибудь помогает? — спросил он.

— Посредник.

— Ты ему заплатила? — Во взгляде Чо что-то изменилось. — Ты этого посредника давно знаешь?

— С ним договорился посредник в Пхеньяне, которого я знаю.

— Я так и подумал, что ты из Пхеньяна, — сказал он, усмехнувшись. — Значит, он, этот посредник, твой друг, и ты его знаешь давно?

— Достаточно. Я знаю его достаточно давно, — ответила Суджа.

— Потому что это может быть опасно для женщин. Ты не представляешь, где они могут оказаться в Китае. Ты уверена, что ему можно доверять?

— Пока что все идет так, как он говорил.