Беглецы

Женские голоса в тоннеле стали громче, потому что началась перебранка, и беременная девушка оттолкнула подругу.

— Просто иди и всё, — умоляла она.

— Отведите нас к врачу, — попросила ее подруга пришлую даму.

— Ты представляешь себе, сколько это все стоит?! — взвилась та.

— У нас есть деньги. Пожалуйста, тетушка, отведите к врачу!

— Ей лучше родить, чем избавиться от него. От этого она умрет.

— Но мы слышали, что врачи в Китае делают это.

— А ты не слышала, сколько девушек от этого умирает? Бестолковые сучки! — Женщина повернулась, будто собралась уходить.

— Но аджумма! — не отставала беременная. — Моя приятельница уже так делала и осталась жива.

— Тогда иди к приятельнице. Вам, девчонки, все равно придется расстаться, если вы пойдете со мной. — Женщина повернулась к подруге беременной. — Ты идешь?

Лицо беременной вытянулось. Она сделала шаг вперед и легонько подтолкнула подругу:

— Иди с ней. Я же сказала, со мной все будет хорошо.

Подруга затрясла головой:

— Я тебя не оставлю.

Беременная ее оттолкнула:

— Иди с ней, не глупи.

— Нет, — ответила подруга, уже с сомнением.

— Мне не нужны никакие одолжения! — гневно произнесла беременная девушка. — Тебе надо идти, и ты это знаешь! — Она посмотрела на подругу, потом бросилась к ней на шею и зарыдала. — Иначе нельзя.

Чин наблюдал за девушками и качал головой, с горечью думая о споре, который, казалось, происходил в самом сердце Чосона. Помести двоих северокорейцев на спасательный плот, и что получится? Оба товарища окажутся на дне моря.

— Твоя подружка права, — проворчала женщина. — Ты должна.

И тогда вторая девушка не выдержала:

— Посмотрите на нас, нам не надо было приезжать!

Беременная положила руки ей на плечи, крепко обняла и принялась снова уговаривать:

— Ты же знаешь, что тут нам не место. И никому из нас не станет лучше, если мы обе останемся сидеть здесь и умрем с голоду. Поэтому, если хотя бы ты пойдешь, будет шанс, что потом поможешь и мне отсюда выбраться.

— Она права, — поддакнула женщина.

Подруги выпустили друг друга из объятий, и та, что решила идти, сказала:

— Я пошлю тебе весточку. Если ты соберешься уехать, скажи, пожалуйста, тем, кто тут остается, куда ты направляешься.

— Хорошо, — пообещала беременная.

Женщина спрятала подбородок в меховой воротник пальто, взяла девушку под локоть и зацокала каблуками по каменистой земле. Вскоре обе женщины исчезли в меркнущем свете.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Через запотевшие оконные стекла Судже была видна полегшая на полях серебристая от инея трава. Собака на цепи заходилась лаем, выдыхая из горячей пасти облачка пара. Возле дверного косяка на полу, рядом с блестящими глиняными кувшинами, по лакированной поверхности которых стекали бисеринки конденсата, лежал мешок с рисом. Суджа сидела напротив Тхэвона. Он скрестил ноги. Перед ним на желтом линолеуме стояла пепельница, и от нее поднимался дымок, который превращался над их головами в сплошное марево.

— Когда они должны прийти снова? — спросила девушка.

Она уперлась руками в линолеум и почувствовала, как тепло от проложенных под полом труб, подогреваемых углем, перетекает в ее ладони.

— В любой момент, — ответил Тхэвон.

— Как они связаны с тем посредником в Пхеньяне?

— Никак. Я знаю их через других людей.

— О… — произнесла Суджа. — Но кто эти ребята? — не отставала она.

— Это китайцы, и они работают у себя в стране с северокорейцами. Они хорошо… — он замешкался, — пристраивают людей. Найдут тебе дом.

При этих словах Суджа насторожилась.

— Да, но я ведь здесь для того, чтобы отыскать друга, — сказала она.

— У них много связей. Если твой друг в Китае, они смогут помочь тебе его разыскать.

Как раз в этот момент деревянная дверь со скрипом отворилась, впуская холодный воздух, и две пары мужских ботинок застучали у входа.

— Здравствуй, Юн-син. Здорово, Го, — поприветствовал их Тхэвон.

— Привет, привет, — пробормотали они, наступая на задники своих ботинок и скидывая их рядом с другой обувью, выставленной рядком на небольшом подиуме.

— Ну-с… — Юн-син — старший из мужчин потер ладони и уселся на пол, задрав штанины.

Щеки у него разрумянились от холода, а когда он наклонился, Суджа заметила розоватую, слегка воспаленную плешь, окаймленную короткими вихрами черных волос. Он сделал жест Го — своему компаньону, который осторожно и неуверенно присел рядом с ним. Го был значительно моложе, с угловатым лицом, которое можно было бы назвать красивым, если бы не вытянутый, слишком выступающий вперед подбородок. Юн-син сидел молча, с выражением крайней сосредоточенности на лице и вертел пальцами скрученную в трубочку бумажку.

Он что-то спросил по-китайски, сверкая глазами на Суджу, после чего снова повернулся к Тхэвону.

— Да, — ответил Тхэвон.

Юн-син прочистил горло, а потом что-то пробормотал себе под нос, быстро и бессвязно.

— Что? — возразил Тхэвон и заспорил с ним по-китайски.