Беглянка (СИ)

От страха и обиды меня по-настоящему штормило. На глазах уже закипали слезы, но я понимала, что сейчас никак нельзя плакать. Иначе он воспримет это как свою окончательную победу и продолжит давить и запугивать. А я и так, как пуганая ворона, которая куста боится. Из меня, как апельсины из порвавшегося пакета, вывалились и раскатились по углам все навыки самоконтроля, оставив один на один с паническим страхом. Как загипнотизированный удавом кролик, я испуганно таращилась на него, не в силах отвести взгляд, и отчаянно умоляла себя: «Только не заплачь! Только не заплачь!»

Неосознанно я переплела пальцы, сжав их до хруста, и тут же вспомнила, что это и есть один из приемов, помогающий удержаться от слез в критической ситуации. И чтобы закрепить маленькую победу, заставила себя умножать в уме числа. Мозг, получив новую задачу, переключился, и я смогла опустить глаза и выдохнуть.

- Мне Герца нужно кормить, - с трудом выдавила из себя и, боясь, что ставшие ватными ноги сейчас заплетутся кренделем, я медленно развернулась и пошла на кухню.

Очевидно, я была права, когда сравнила его с янычаром. Наглый, безжалостный, признающий только силу. И опять же – менталитет падишаха или султана: «Молчи, женщина!»

А я для него и не женщина даже, так, сиюминутная прихоть, ситуативный каприз, который позволил себе взбрыкнуть. Вот и как тут не поверить бабе Кате, которая без устали гундосила "Если много радости, потом много печали будет!" и "За счастье расплачиваться нужно". Вот и мне, наверно так. Папа и дедушка были настолько совершенны, что теперь Судьба подбрасывает мне одного отморозка за другим.

А этот просто упивается тем, что загнал в угол беззащитную девчонку. Но по-твоему все равно не будет! Я упрямо сжала губы. Не будет!

Хотя он меня, конечно, не услышал. Следом за мной зашёл на кухню, как у себя дома, открыл холодильник и критически осмотрел полки. Достал нарезку ветчины и опять придавил меня своим взглядом.

Отправил в рот ломтик, и я поняла его посыл - проглочу точно так же!

Неужели человеку доставляет удовольствие вот так издеваться?! А кто-то ещё про фашистов распинался?! Просто фашист! Так его ещё и животные не любят!

Я вспомнила, что когда-то читала про опыт. Овечку привязали рядом с клеткой, в которой был волк. И она вскоре умерла от постоянного страха и нервного истощения. Наверно, так бы случилось и со мной - я была той самой овечкой, у которой душа трепыхается в пятках, но на мое счастье, этому волку кто-то позвонил.

Он громко выматерился, швырнул ветчину на стол и развернулся, чтоб уйти.

И конечно, не просто уйти. Сделав шаг, он больно схватил меня за подбородок и потянул его вверх, вынудив подняться на цыпочки.

Второй рукой сжал губы, сделав из них унизительную уточку.

Я отчаянно дернулась, но это было все равно, что вырваться из лап медведя. Получив в ответ лишь хищную ухмылку, опять почувствовала дурноту.

- Я на днях заеду.

Он отпустил меня так резко, что я чуть не упала. И только когда хлопнула входная дверь, я отмерла.

Лишившись последних сил, я поплелась к Герцу, лежавшему на любимом месте и опустилась на колени.

- Зверюга! - я потрепала его по лоснящейся шкуре. - Ты можешь защитить, когда угрожает опасность, когда я зову на помощь. Но перед шантажом ты бессилен.

Уловив отчаяние в моем голосе, он оторвал свою аристократическую задницу от лежанки и уселся рядом со мной. Словно понимая, о чем речь, снова со всей своей собачьей щедростью облизал меня. Зашкаливавшее напряжение отступило, превратив меня в выпотрошенную тряпичную куклу. Без сил, без мыслей, без надежды. Опять, как пророчество злой ведьмы, в голове зазвучали слова бабы Кати, по сути такой же несчастной, как и я. "Кто родился несчастливым, так всю жизнь и будет маяться "

Сначала я с ней спорила, пыталась доказать, что она не права...Но в такие вот минуты со дна души поднимается вся муть, все дурное, что хотела бы забыть и стереть из памяти. И оно лишает надежды и желания сопротивляться. Куда я пойду? Даже если мне и заплатят за эти несколько дней, все равно не хватит, чтобы где-то обустроиться.

Накатила тоскливая безысходность. И память, словно чтоб окончательно добить меня, как в грязную вонючую лужу, макает в воспоминания.