Беглый огонь

— Мама в больнице, слепнет, ей операцию делать надо… А денег нет. Завтра ее выпишут. А в больнице хоть кормят. Пусть два раза в день, но кормят. А мне зарплату с июля не платили. С дочкой три раза в день картошку и едим. А вчера она мне сказала: «Мама, я пойду проституткой работать. Чтобы бабушка не ослепла». А я, как дура, пощечину ей залепила, губы разбила. Дура. Разве девчонка виновата? Ей тринадцать лет всего. Разве она виновата? И занять не у кого. Заберу завтра маму домой. Насидится. Слепая и голодная. Господи, что ж за горе такое…

Одним движением я вытащил из внутреннего кармана все деньги, какие там были. Сунул женщине:

— Держи. Лечи свою маму. И дочке что-нибудь купи.

— Ой… — Женщина застыла, глядя на деньги, но не решаясь протянуть к ним руки. — Ой…

— А ну, бери быстро! — прикрикнул я. Она обеими руками схватила пачку сотенных, прижала к себе.

— В карман спрячь!

— Ага… Ага… — закивала она, пытаясь запихнуть доллары куда-то под пальто. Наконец ей это удалось. — Я… Я теперь что-то должна сделать?

— Домой идти.

— Домой?

— Да. И не плачь, ладно?

Но вместо этого женщина вдруг как-то сникла разом, закрыла лицо ладонями, плечи затряслись, и она зарыдала в голос…

— Лерке тринадцать всего… А она — в проститутки… И мама слепнет… И зарплату… Когда все это кончится… Когда… — причитала она тихонечко, словно жалуясь не только за все прошлые обиды, но и за все будущие…

Когда это кончится? Разве я знаю?

— Ну все, сестренка, поплакала, и будет. Пока. У меня дел еще выше крыши.

Женщина испуганно подняла глаза:

— А ты… Вы… У меня ведь нет ничего.

— А ничего и не нужно. Пока.

— Погодите… Как-то это не правильно. Ты… Ты никого не убил?.. За эти деньги?

— За деньги? Нет, — ответил я, прямо глядя ей в глаза.

— Не врешь. Я вижу, что не врешь. — Лицо ее, отошедшее от слез и беды, вдруг похорошело…

Она собралась было выйти, да замерла на месте, испуганно глядя на меня. На миг будто все существо ее разом захолонуло страхом, кажется, я физически почувствовал это… Страхом, что все это была злая, неумная шутка, и этот парень отнимет деньги и укатит, посмеявшись зло, и она останется стоять на стылом ветру, обдаваемая грязными брызгами от равнодушно пролетавших мимо иномарок…

— Ну, сестренка. Пока. Дочку береги. И маму. Женщина вздрогнула, кивнула, кое-как выбралась из машины, запнулась, повернула лицо ко мне:

— Звать-то тебя как?

— Олег.

— Я буду Бога за тебя молить. И мама. Если есть на тебе грех какой, Бог простит, я знаю.

— Будь счастлива, сестренка.

С места я тронулся медленно. Автомобиль удалялся, какое-то время я еще видел ее фигурку в мглистом мареве и успел заметить, как женщина тихонечко, вроде тайно, осенила меня крестом.

Глава 61

Завод «Точприбор» маячил за символическим бетонным забором огромной мглистой громадой. На улицу выходила глухая, с закопченными стеклами стена одного из цехов; рядом высилось сравнительно новое здание заводоуправления.

Восемнадцатиэтажный корпус стоял несокрушимым айсбергом. Когда-то он вмещал в себя сотни, тысячи итээров, мелких управленцев, несметное количество бухгалтеров и счетоводов, профсоюзных теток и комсомольских долгорожих мальчиков, секретчиков первого отдела и неподкупно-занудных кадровиков, зеленых лицами работников многотиражки «Приборостроитель» и партгрупоргов, щеголявших в обшарпанных костюмчиках завзятых второгодников и галстуках-самовязах, вещателей заводского радио и социологов с конфликтологами, профилактологов местного санатория и наркологов центра борьбы за трезвость, массовиков-затейников, заводских летописцев, ваятелей светлых образов Ильичей и художников-оформил, «богомазов», заполонивших заводскую территорию и сопредельные улицы-закоулки ветхозаветными ликами Маркса-Энгельса-Ленина и графиками досрочных перевыполнений… Как при всей этой своре завод умудрялся еще и выпускать изделия под длинными и малопонятными цифровыми аббревиатурами и пугать вероятного противника исключительной точностью приборов наведения страшных баллистических ракет — сие вопрос, покрытый мраком непроницаемой тайны не только для их разведки, но и для нашей.

Припарковываюсь сбоку, рядом со служебной стоянкой, полной импозантных представительских машин, явно не ворованных с немецких автобанов, а доставленных прямиком с заводских линий «Фольксвагена», «Даймлер-Бенца» и «Ситроена», Как и следовало ожидать, капитаны, мичманы и прочие старшины производства не потерялись в рыночном море, и схема проста как яйцо: заказы, которые выполняют работяги, покупает у них не сам заказчик, а ЗАО «Точприбор», составленное из тех самых офицеров завода, за символические деньги. Само же ЗАО оплату получает сполна: акционерам есть на чем ездить и что попить-покушать. Вот только одно плохо: содержали бы уж своих работяг хотя бы как рабочую скотину, а не как пыль лагерную! Ладно, все это лирика. Мир подлунный мне не переделать, да я и не собираюсь. Меня интересует совсем другое.