Бегство

      Во всем этом громадном помещении было пустовато. Во все стороны отходили коридоры, которые наверняка вели к веренице кабинетов важных социальных работников. В центре же располагалась стойка регистрации, к которой Брэзен и направился. После небольшой беседы и проверки документов его провели к одному из таких кабинетов. В нем обнаружилась женщина, которая, не отрываясь от своих бумаг, предложила Брэзену присесть на стоящий перед ее рабочим столом стул. Брэзен воспользовался любезным предложением. Прошло еще немало времени, прежде чем женщина оторвалась от своих бумаг и взглянула на посетителя.

– Итак. Что Вас привело?

– Сегодня утром я получил письмо с вызовом сюда. Когда пришел, меня проводили к Вам. Мне и самому интересно знать, для чего же меня вызвали.

      Женщина оценивающе взглянула на Брэзена.

– Вот как. Что же…

      С этими словами она открыла ящик стола, вынула новую стопку бумаг и, листая, забегала по ним глазами, скрытыми за толстой оправой очков.

– Брэзен Наивни… Брэзен Наивни… Наивни… Хм… Вот оно! – спустя несколько минут бормотания и поисков она вытянула один документ из стопки.

– Ага. Все верно. Брэзен Наивни. Пришел приказ. Вас переводят.

– Что? Переводят? Куда? В другую больницу? Но можно было мне и так передать, зачем вызывать?

– Нет, вы не поняли. Это направление в полевой госпиталь. Вот, ознакомьтесь с документом.

      Почва ушла у Брэзена из-под ног.

– Как… в полевой госпиталь? На фронт?

– Да.

– Но я ведь врач. Я работаю здесь, в больнице.

– Уже нет.

– А мои пациенты? Моя практика? Я не могу все это бросить!

– Боюсь, Вы не можете подать апелляцию.

– Но я ведь получил разрешение на работу здесь, в столице! Я специально этого добивался! У меня здесь семья!

– Вот, взгляните. Здесь указано, что вы учились в университете Обтижнэ. Это верно?

– Да, но…

– Заключая договор на обучение, вы указали, что у Вас нет средств, поэтому государство пошло Вам на уступку и выделило финансирование, вы же обязались работать в больнице, в той, в которой государство посчитает нужным.

– Да, но я думал, что это распространяется только на этот город, о других городах и, тем более, линии фронта разговора не шло!

– Мне жаль, но я не могу Вам помочь. Государство посчитало, что Вы будете более полезны там, чем здесь, поэтому и выпустило этот приказ. Согласно договору, который вы заключили, боюсь, у Вас нет выбора.

– Но как же это…

      Брэзен обмяк на стуле. В действительность происходящего не верилось. Он, конечно, знал, что некоторые врачи работают и в полевых госпиталях, но почти все они оканчивают специальные военные медицинские училища, а не престижные университеты. Да и почему он, какой из него военный врач? Думая о будущем, он всегда представлял тихую практику врача в столичной больнице, где мирно и безопасно. Спокойная работа, которая могла бы обеспечить его, работа, благодаря которой он мог бы заботиться о больной матери и о людях, брошенных в этом мрачном городе заводов. И как теперь быть? Надолго ли этот перевод или, может быть, навсегда? Что теперь будет с ним, его матерью, пациентами? Выживет ли он? Все эти мысли роем проносились в голове Брэзена, и он даже не заметил, как, погруженный в думы, дошел до дома. Только голос матери заставил его прервать размышления.

– Брэзен? Ты дома? Что-то случилось?

– Что? А, нет. Все нормально… Хотя, знаешь, кое-что все же произошло.

– Что такое?

– Меня переводят. Полевой госпиталь.

– Вот как. Это неожиданно, ты ведь гражданский врач.

– Да, но я сегодня был в Бюро Общественных Дел. Мне сказали, что это окончательно.

– Ну, если они так сказали, то уже ничего не поделать.

– Но что мне делать? Я никогда не думал, что меня туда переведут.

– Понимаю, вот только больные есть и тут, и там. Ты просто будешь делать свою работу так же, как и здесь. Но там ты сможешь принести Червене больше пользы, чем леча здесь простуды и отравления.

      -Больные, конечно, есть и там, но как ты тут без меня?

– Брэзен, детка, ты ведь меня знаешь, просто так я не пропаду.

– Что, если меня убьют, кто о тебе позаботится?

      Ода бережно взяла его за руки.

– Тебе не нужно переживать о таком. Не волнуйся обо мне. Лучше побеспокойся о себе. Пообещай мне, что постараешься избегать опасности по возможности.

      Брэзен устало вздохнул.

– Обещаю.

– Ну вот и хорошо. Ох, детка, я так горжусь тобой.

– Гордишься?

– Да. Быть врачом – это хорошо, но теперь ты сможешь действительно помогать людям и не только им, ты поможешь всей стране.

– Действительно ли это так…

      Брэзен посмотрел на мать. Её лицо было испещрено морщинами, хотя ей только пятьдесят. Жидкие волосы уже тоже потеряли цвет. И только немощные руки были все такими же теплыми, как раньше. Брэзен заглянул в её старческие, но все ещё ясные, глаза, не решаясь задать вопрос.

– Мам, я тут давно хотел тебя спросить.

– Да, детка, что такое?

– Мой отец, он ведь погиб на войне. Ты никогда не злилась на него? Он бросил тебя совсем одну с ребенком.

– О, детка.

      На лице Оды появилась мягкая улыбка.