Бегство в небеса

- Но знаешь, хоть мне и ясно, что ты умрешь, хоть я сам и приговорил тебя к смерти, смотрю я на тебя с гордостью. Вот ведь как странно. Можешь ты понять, что, хоть я и воспользовался твоей жизнью как движущей силой транспортного робота, я все-таки полон гордости? Потому что не сомневаюсь ты долго, очень долго не дашь им себя поймать! А я тем временем смогу спасти жизни немногих оставшихся обитателей Планеты Мерта! Спасти Землю! Можешь ты это понять?

Тут Таллент сломался. С жалобным всхлипом ухватил

Паркхерста за рукав:

- Пожалуйста... пожалуйста... Бога ради... возьмите меня с собой! Не оставляйте здесь! Ведь я... я умру... умру...

С посуровевшим лицом Паркхерст оттолкнул руку трясущегося наркомана.

Таллент отшатнулся:

- Но почему? За что вы меня так ненавидите? Почему вы хотите моей смерти? - В горле у него застряло рыдание. Вожак Сопротивления совсем помрачнел:

- Нет-нет, не думай так! Не смей так думать! Пожалуйста! Ведь я не знал тебя, когда выяснилось, что нам нужен именно такой человек. Честно говоря, такие, как ты, мне не по вкусу - но нет у меня причин ненавидеть тебя лично!

Ты, парень, настоящий герой. Когда мы... если мы прорвемся, тебе установят памятник. Радость, конечно; небольшая - и тебе он уже ничем не поможет- Но его установят.

Последние семь часов я поневоле заставлял себя испытывать к тебе презрение. Поневоле, понимаешь? Иначе я не смог бы тебя тут оставить. Я сам бы остался вместо тебя - но тогда ничего бы не вышло. Я страшно устал. Мои жена и дети погибли. Я хочу умереть. Очень хочу умереть. Но ты... ты бросишься бежать. Ты побежишь так, что найдут тебя очень не скоро. И мы выиграем столь нужное нам время!

Я специально заставлял себя думать о тебе как о выродке человеческой расы.

И знаешь, - почти в экстазе самооправдания вырвалось у Паркхерста, тут ты мне очень помог. Ну посмотри же на себя! Посмотри!

Таллент понимал, что имеет в виду блондин. Да, он и правда редкое отребье. И правда трус. Он побежит. Наркоман словно видел себя со стороны: дохлое тело, истекая потом, трясется в ознобе, рыщущие в поисках выхода глаза широко распахнуты. И страх, животный страх горит в этих глазах. Таллент знал, что он трус. Но что толку?

Не хотел он так умирать!

- Получается, - заключил Паркхерст, - что я ненавижу тебя, парень, просто потому, что должен ненавидеть. И ненавижу себя за это. И оставляю тебя здесь. А ты такой, какой ты есть, - будешь бегать и прятаться от кибенов так долго, что мы успеем добраться до аванпоста и предупредить Землю о вражеском наступлении.

Вожак Сопротивления хотел было подняться на борт, но Таллент снова ухватил его за руку.

Все последние несколько часов трус просил и умолял.

И даже теперь он не видел иного выхода- Униженная жизнь довела Бенно Таллента до полной бесхребетности.

- Скажите... скажите хотя бы... можно как-то обезвредить бомбу? Можно? Вы же им сказали, что можно.

Поймав ребячески-ищущий взгляд Таллента, Паркхерст неприязненно поморщился:

- Черт возьми, да есть в тебе хоть капля мужества?

- Скажи мне! Скажи! - завопил мародер. В иллюминаторах корабля забелели лица.

- Не могу я, парень, тебе сказать. Будь ты уверен, что бомбу обезвредить можно, ты бы мигом кинулся кибенам в объятия. А если ты будешь думать, что только они ее тронут, как бомба рванет, то станешь выжидать.

Паркхерст стряхнул руку отчаявшегося мародера и прошел внутрь.

Дверца начала задвигаться, но Паркхерст ненадолго ее придержал.

- Я знаю, как тебя зовут, - помягчевшим голосом проговорил он. Прощай, Бенно Таллент- Хотел бы я еще сказать: храни тебя Бог.

Дверца захлопнулась. Слышно было, как ее задраивают изнутри. Потом послышался нарастающий вой реакторов.

В диком ослеплении Таллент бросился бежать прочь со стартовой площадки - к спасительным бункерам. К бункерам, под которыми и располагался штаб Сопротивления.

Потом он стоял у фильтрующего окна и наблюдал за исчезающей в темнеющем небе тонкой линией выхлопа.

Один.

Последний человек на Планете Мерта.

Он вспомнил слова Паркхерста: "Нет у меня к тебе ненависти. Но это должно быть сделано. Это должно быть сделано, и сделать это придется тебе. Но ненависти к тебе у меня нет".

И вот он остался один. Наедине с Планетой, захваченной неведомыми ему существами. И с чудовищно разрушительной бомбой в животе.

V

Когда корабль исчез, когда последний клочок белого выхлопа затерялся в звездном ночном небе, Таллент встал у открытой двери бункера и тупо уставился на пустой космодром. Они его бросили. Бросили. Несмотря на все мольбы и призывы к милосердию. Вся его борьба прошла даром. Он брошен. Затерян в космосе. Затерян в пустоте этого космодрома и в пустоте собственной души.

Холодные ветры с океана ворошили траву космодрома, подлетали к двери бункера и неслись дальше. Таллент вдруг снова почувствовал пробуждающийся голод.

Но теперь-то по крайней мере он может с головой уйти в дурь! Точно! Погрузит себя в наркотический ступор - и будет нежиться на седьмом небе, пока проклятая бомба не рванет!

Отыскав люк, Таллент открыл его и пробрался в штаб Сопротивления.