Бегущая строка памяти

- Жизнь.

- Что такое жизнь?

- Чудо, которое не повторяется. Жить - любить, ненавидеть, гулять, работать... Она заканчивается - жаль... Будет то незнание, которое было до жизни.

- Что больше всего Вы цените в жизни?

- Любить, жечь костер на поляне и купаться в море.

- Почему на поляне?

- У каждого человека есть поляна детства. Огромная, красивая. Она дает ощущение общности. На ней ведь невозможно затеряться. Человек - маленький, а на поляне он сам по себе, он ощущает себя. У нас под Красноярском, где я жил в детстве, была такая поляна, загадочная, с голосами неведомых птиц, с извилистой речкой, по вечерам там кричали лягушки. С одной стороны огромная гора, на которой было кладбище, с другой стороны - такая же гора, на которой стоял белоснежный храм. И если есть истоки, корни духовности они у меня все там, на моей детской поляне...

О ДВУХ РЕАЛЬНОСТЯХ

Моя первая книжка называлась "Вторая реальность". Название мне очень нравилось, но друзья говорили, что это заумно и скорее относится к теории относительности. А я хоть и играла когда-то в научно-популярном фильме "Что такое теория относительности" роль ученого-физика и с умным видом объясняла едущим со мной по сценарию вместе в купе несведущим артистам Грибову, Вицину и Полевому эту великую теорию, сама в ней, конечно же, ничего не понимала. Меня пугают сами термины типа "теория относительности". И в бесконечных спорах с моим приятелем, физиком, академиком Юрой Осипьяном - "зачем нужна наука и зачем нужно искусство" - я, когда мне было нечего возразить, загораживалась фразой не то Верлена, не то Валери: "наука простых явлений и искусство явлений сложных". Эта фраза всегда вызывала в споре миролюбивый смех как знак, что, мол, конец, сдаюсь - но тем не менее "науку простых явлений" я уже давно не пытаюсь понять. Хоть в этом и звучит доля женского кокетства: ах, мол, я ничего не понимаю в технике. Кстати, в технике я действительно ничего не понимаю (как, впрочем, и в кокетстве), но лучше об этом помалкивать, это стало такой же стертой, надоедливой истиной, как признание почти всех актеров: "я боюсь летать на самолете" или еще: "перед премьерой я ужасно волнуюсь..."

115

И все же название "Вторая реальность" мне нравилось. Для меня оно было объемным, многосмысловым. Как-то я прочитала у одного немецкого философа разговор с сыном:

" - Папа, в человеке есть Бог?

- Есть.

- А в животных?

- Есть.

- А в растениях?

- Есть.

- А в растениях, которые отражаются в зеркале?

И тут я не знал, что ему ответить".

Вторая реальность - растения, которые отражаются в зеркале, и для меня они иногда более реальны, чем в жизни. Все мои роли на сцене и в кино для меня более реальны, чем моя жизнь "на досуге", где я к этим ролям только готовлюсь.

Но эта "вторая реальность" реальна не только для меня, но и для зрителей.

Когда зритель смотрит на сцену, он как бы смотрит на себя в зеркало, и даже не просто в одно зеркало, а в два, три... Помните, в "Гамлете" монолог Актера о Пирре? Гамлет потом объясняет нам, что это слезы актерские, ненастоящие: Актер плачет из-за Гекубы, до которой ему нет дела. Мы, зрители, верим гамлетовским словам и верим, что "актер проезжий этот", говоря о Пирре и Гекубе, плачет и живет страстью фиктивно, по-актерски, а за кулисами будет смеяться и рассказывать анекдоты. Но когда после этой "фиктивной" актерской страсти мы видим страсть самого Гамлета -его слезы кажутся нам настоящими, реальными. Хотя и совсем не такими, как наши слезы, боли и радости. Но если мы пришли в театр со своим "быть или не быть?" - оно немедленно зарезонирует в унисон с "быть или не быть?" Гамлета.

Как в сцене "мышеловки", где бродячие актеры изображают фиктивных короля и королеву, фиктив

116

ную сцену убийства короля Гамлета, а настоящие король и королева, смотрящие это представление, приходят от него в ужас, потому что их злодеяние на фоне этого представления оказывается еще реальнее.

Это как если бы вы с зеркалом подошли к другому зеркалу и ваше изображение отразилось бы бесконечное количество раз. Или если бы на картине была нарисована другая картина, так же хорошо, как и первая. Какая картина более реальна? А если бы вторая картина была бы нарисована лучше первой? Это ведь очень часто случается на сцене и в кино - помните, например, фильм Трюффо "Американская ночь"?

Съемочная группа, выведенная в этом фильме, для меня более реальна, чем съемочная группа самого Трюффо. И вот почему: актер, режиссер, помреж, реквизитор - перестали быть на экране просто конкретными людьми имярек - они стали художественными обобщениями, символами, типами, вобрали в себя всю правду наблюдения, авторской мысли. И эта "вторая реальность" стала богаче обыденной жизни.