Бей в точку

— Сейчас, — откликнулась Дениз. Она подошла к трапу, легла на живот, протянула руку Скинфлику. И отвернулась, не в силах на это смотреть. Обеспечив себе страховку, он начал спускать ногу вниз.

— Скинфлик, остановись! — взмолился я.

В ответ он только хмыкнул. До воды было сантиметров тридцать, так что ему пришлось вытянуться во весь рост.

Он окунул мысок ботинка и вытащил ногу.

— Видали? — сказал он. — Ничего особенного.

Не успел он это сказать, как в районе того места, где он только что окунул мысок ботинка, забурлила вода, а через несколько секунд уже весь резервуар кишел громадными лоснящимися телами. Этакий клубок анаконд.

— Ё-мое! — Скинфлик мигом вскарабкался вверх по трапу и, обхватив Дениз, прижался вместе с ней к стене.

Буруны вздымались и опадали. Акулий плавник блеснул в луче прожектора. Но вот вся эта живая масса ушла на глубину, и вода в резервуаре успокоилась. Скинфлика разобрал нервный смех.

— Мать честная, — наконец выговорил он. — Я от страху чуть в штаны не наложил.

Дениз принялась колотить его в грудь, но он крепко прижал ее к себе и начал целовать. Только сейчас я осознал, что мы с Лизой тоже стоим в обнимку. Сердце у меня колотилось.

— Так, — обратился к нам Скинфлик, при этом его рука скользнула к попе Дениз. — Какое место вы выбираете?

— В каком смысле? Ты, что ли, о сексе? — спросила Лиза.

— Девушка прощается с вольной жизнью. Должны же мы это как-то отметить?

— Ну, знаешь...

— Речь не идет о романтических отношениях, — пояснил Скинфлик. — Скорее о первобытных. Да, Дениз?

— Ясно дело!

— Итак, какое место вы выбираете?

— Дениз, послушай... — начала Лиза.

Но та ее грубо оборвала:

— Ты можешь, блин, выбрать место!

И Лиза выбрала. Выгородку с гидрокостюмами.

По крайней мере там можно было сесть, а то и лечь, при этом не видя под собой устрашающей бездны, наполненной водой. Разве что ощущая ее запах.

Какие же надо иметь мозги, помноженные на молодость, чтобы заняться сексом на краю бездны, откуда, кажется, на тебя взирает сам Сатана?

Нет, я не ищу оправданий. Скажу лишь, что спустя двадцать четыре часа я встречу Магдалину, и это перевернет мою жизнь.

ГЛАВА 11

Возле дежурного поста, рядом с палатой Эссмана и Мосби, ко мне подходит паренек в халате волонтера. Это студент близлежащего Городского колледжа, который мечтает поступить в медицинскую школу и выучиться на нейрохирурга. Иными словами, стать тем самым дедушкой, который вкалывал всю жизнь и сколотил семейное состояние. Не исключено, что у него получится.

Однажды он мне выложил это, после того как я поинтересовался, почему он выстриг свою афро-шевелюру в форме человеческого мозга.

— Здрасте, доктор Браун...

— Не сейчас, — отвечаю на ходу.

— Ничего серьезного. Просто хотел сказать, что я доставил этого больного в ФТ.

ФТ значит Физиотерапия. Я останавливаюсь.

— Какого больного?

Паренек заглядывает в свои планшет:

— Мосби.

— Кто отдал такое распоряжение?

— Вы. Так было сказано в директиве.

— Директиве? Ёптыть. Как ты его туда доставил?

— В кресле-каталке.

Блин!

Я разворачиваюсь к дежурному посту:

— Кто давал Мосби его историю болезни? Как появилась директива?

Все, кто находится в эту минуту на дежурном посту, отводят глаза в сторону. Прямо как в документальном фильме про стадное чувство. Кто-то среди них явно напортачил.

— Ты привез его непосредственно в отделение? — спрашиваю у паренька.

— Нет. Мне сказали, чтобы я оставил его в приемном покое. За ним придет санитар.

— Ясно. Хочешь со мной прогуляться?

— Да! — выпалил он.

Я поворачиваюсь к своим студентам, которые как раз выходят из палаты.

— Значит, так, ребята, — говорю им. — Если кто-нибудь спросит, где Мосби, отвечайте, что он в Радиологии. Если скажут, что там его нет, поправьтесь. Дескать, вы имели в виду ФТ. А пока натырьте мне антибиотиков. Они мне понадобятся, когда придут лабораторные анализы этого дерьма в шприце, который мне так удачно вкатили. Мне нужен цефалоспорин третьего поколения, макролид и флуороквинолон. И еще антивирусные[50]

— всё, что вам удастся раздобыть. Подберите такое сочетание, чтобы я сразу не окочурился. А не сможете, тогда возьмите препараты, которые я прописал Эссману, и удвойте дозу. Ясно?

— Да, сэр, — отчеканивает один из студентов.

— Отлично. Главное — не падайте в обморок.

Я поворачиваюсь к пареньку с афрострижкой:

— Пошли.

В лифте я еще раз спрашиваю у паренька его имя.

— Мершон, — звучит в ответ.

Я заставил его накинуть куртку. Сам я в лабораторном халате с нагрудным кармашком, на котором вышито «Лотти Луиза, доктор медицины». Не знаю, кто она, эта Лотти, но халат свой она оставляет в очень подходящем месте.

— Мершон, только не прокалывай язык, — говорю я, когда лифт останавливается на первом этаже.

— Вот еще, — фыркает парень.

Нас встречает дождь со снегом. Все застлала пелена, видимость почти нулевая.

Уж не знаю, чего я ожидал, — наверно, следов кресла-каталки в снежной каше, — но не будем забывать, что по тротуару, посыпанному солью, снуют прохожие, полсотни человек в минуту. К тому же с железного навеса стекает черная вода.