Бей в точку

Над водой нависал трап, на краю которого стояла Магдалина, а за ней ее брат Рово. Их запястья, лодыжки и рты были заклеены лентой вкривь и вкось — так пауки плетут свою паутину, когда на них испытывают разные токсины. За их спинами маячила фигура придурка с пушкой.

Инстинкт сработал мгновенно. Убить. И сразу все колени, головы и грудные клетки словно высветились, как мишени в тире.

Скинфлика я в расчет пока не брал, хотя вырубить его было нетрудно: удар ногой в грудину сделал бы из его сердца лепешку. Просто как-то не верилось, что он во всем этом замешан. То есть он не мог не знать, но предположим, его заставили привезти меня сюда. Или еще что-то. Словом, в число намеченных жертв он не вошел.

Чуваку слева, наставившему на меня свой «глок», повезло меньше. Я зашел сбоку, заранее примеряясь к открытой ключице, и со всей силы въехал в нее плечом. Одной рукой я вцепился ему в горло, а другой вырвал пистолет. После чего выхватил у Скинфлика фонарик и ослепил им еще двоих отморозков, которых пристрелил на месте двумя выстрелами в грудь.

В кои-то веки Скинфлик показал, какой он шустрый, шмыгнув обратно в дверь. Что ж, бегство с поля боя всегда было его козырем. Уже из укрытия он заорал: «Стреляйте, мать вашу!»

Я убрал еще двоих, прежде чем они успели открыть огонь. И тут чувак толкнул в спину Магдалину и Рово, и они полетели в воду. Я выстрелил чуваку в лоб и перепрыгнул через заграждение.

Уже падая, я разглядел: Магдалина и Рово, ко всему прочему, были связаны вместе той же широкой лентой. Я падал так медленно, что мне хотелось закричать. Чтобы хоть чем-то себя занять, я выстрелил в чей-то живот, промелькнувший между перил.

В это время и по мне открыли огонь — я успел увидеть вспышку на балконе, хотя уже ничего не слышал.

Наконец я плюхнулся в воду, и тут началось...

Встреча с водой всегда шок, но так как я уже был в состоянии шока, она произвела на меня впечатление разреженного воздуха. Я подгребал туда, где, по моим ощущениям, я должен был наткнуться на связку Магдалина — Рово. Мое колено въехало во что-то скользкое, вроде кожаного мешка, наполненного водой; вдруг мешок ожил и стукнул меня в ответ.

Что-то двинуло меня по шее, и в этот момент я нащупал волосы Магдалины. Уцепившись за свободный конец клейкой ленты, я устремился вверх, глотнул воды вместо воздуха, судорожно дернулся и наконец всплыл на поверхность. Мои ступни постоянно на что-то наталкивались. Один раз с такой силой пнул нечто, похожее на склизкую скалу, что едва не вывернул лодыжку.

Но думать об этом было некогда. Не сразу нащупав в воде голову Рово, я выпутал его из связки и вытолкнул обоих на поверхность. Оба с леденящим душу звуком несколько раз втянули носом воздух.

Поднырнув, я еще подтолкнул их вверх. Что-то долбануло меня в живот. Мне явно не хватало опоры. Интересно, есть ли здесь мелководье, подумал я, и как туда добраться.

Я вынырнул, чтобы глотнуть воздуха, и увидел, что с балкона стреляют. Переживать по этому поводу не имело смысла, тем более что я остался без пистолета и фонарика. Думать следовало только об одном: как нам удержаться на плаву.

Мощный удар в спину, и мы все отлетели в угол, где сходились две плексигласовые стенки огромного шестиугольника. Здесь, цепляясь за бортик, Магдалине и Рово было немного проще держать голову над водой, а мне отбиваться от акул. Я улучил момент и сорвал ленту, залеплявшую рты.

Магдалина тут же начала задыхаться, а ее брата пришлось даже стучать по грудной клетке. Стоило мне перестать колотить ногами, как обитательницы аквариума сделались более назойливыми. Рово и Магдалина хрипели, ловя ртом воздух.

— Дышите! — крикнул я.

Волны постепенно улеглись, хотя тычки снизу продолжались. Почему акулы пока нас не атакуют, было непонятно. Судя по тому, что они становились агрессивнее всякий раз, когда я переставал активно работать ногами, они проверяли меня на вшивость.

А может, помогли выстрелы. С балкона доносились чьи-то стоны.

Через какое-то время откуда-то сверху раздался голос Скинфлика:

— Пьетро?

Я не знал, стоит ли отвечать. Он ведь нас наверняка не видел, как и я его. Только рассеянный свет на балюстраде и один фонарь под стеклянной крышей, да и тот чтобы разглядеть, надо было вывернуть шею. Так что Скинфлик мог даже не знать, вообще живы ли мы, и надеялся по голосу определить наше местонахождение. А что до моего плеска, то он мог отнести его на счет акул.

Зато я знал другое: не убив его, я свалял большого дурака. Ведь это его рук дело.

И при этом он — наша спасительная соломинка. Да, с каким бы отвращением и отчаянием я об этом ни думал, следовало хотя бы попытаться отговорить его от выполнения своего плана. А что еще мне оставалось?

— Скинфлик! — подал я голос.

Он прозвучал хрипло и совсем негромко.

— Как ты себя чувствуешь? — откликнулся он. Его голос разносило эхо, так что невозможно было установить точное местонахождение.

— Что, черт возьми, ты затеял?

— Убить тебя.

— Но почему?

— Мой папаша все выяснил. Это ты прикончил Курта Лимми.

— Бред! Он сам его прикончил! Или сделал это руками какого-то русского!

— Я тебе не верю.