Бехеровка на аперетив

– … Тут почти нечем дышать. Вы не чувствуете?

– Чувствую.

Я вслушиваюсь в тишину, теперь мне кажется, что звуки доносятся спереди. Напрягаю слух, но ничего не слышу. Если кто-то и шел, то сейчас он остановился. Или свернул за угол.

– Придется вернуться. Завтра я найду вам проводника помоложе. Извините…

– Не беспокойтесь, пан Якуб! – буднично говорит честный и прямолинейный Поленов. – Я сам дойду до третьего уровня. Хочу сделать пару снимков в базальтовом зале. Они должны очень хорошо смотреться в журнале…

– Что вы, что вы! – слабо замахал свободной рукой Якуб. Он продолжал держаться за сердце. – Это совершенно невозможно! Вы попросту заблудитесь…

Точно, заблужусь… На фиг мне лезть в неизвестное подземелье? Можно написать в отчете, что точка поставлена – и дело с концом! А сейчас подняться к теплу и свету, привести в чувство доброго старика, накатить с ним по рюмочке сливовицы и отправляться в Прагу. Может, успею на московский самолет… Как здорово сидеть в мягком кресле и рассматривать в иллюминатор проплывающие облака!

Геннадий Поленов вздыхает.

– А мы договоримся так: если через три часа я не выйду, вы сообщите спасателям. Я буду идти как положено – только по одной стороне, ставить метки… Найдут! Только расскажите, как найти базальтовый зал?

* * *

Читать про Лабиринт в путеводителях – это одно. Сразу представляется цивильный туристский маршрут, с лампочками под потолком, отполированными скамейками вдоль стен, информационными щитами, указателями и лотками, продающими мороженое и кока-колу. А когда идешь в первобытной темноте, вдоль вековых стен, которых не касался инструмент человека, напрягаешься от непонятной тени впереди и настороженно слушаешь звуки за спиной – это совсем другое. Лабиринт упоминается в древних рукописях с тринадцатого века, сколько лет подземелью на самом деле, один Бог знает. А его вечный оппонент мог бы рассказать, какие леденящие душу истории разыгрывались здесь на протяжении семи веков.

Я шел довольно быстро и по моим прикидкам уже давно должен был достигнуть третьего уровня. Но его все не было. Иногда в голову приходила дурацкая мысль: что я промахнулся, проскочил мимо ответвления на третий ярус и теперь несусь то ли к четвертому, то ли к центру земли, прямо в преисподнюю! Хотелось развернуться и пойти назад в поисках пропущенного прохода, приходилось делать над собой усилие, чтобы продолжать путь в объятия Князя Тьмы…

Вдруг рыскающий от стены к стене луч провалился в черноту. Я резко остановился и осветил открывшийся провал. Овальное отверстие с неровными краями, около трех метров высотой и два с половиной в ширину. Тот ли это ход, который мне нужен? Прямой скальный тоннель напоминает дуло гигантской пушки. Кто-то рассказывал, что в орудие главного калибра крейсера «Бисмарк», согнувшись, входил худенький юнга и медной щеткой чистил нарезы. Наверное, это вранье.

Осторожно вхожу в тоннель.

Ощутимо тянет легким ветерком. Мои собственные шаги гулко отдаются от стен, в луче фонаря прыгают мириады пылинок. Почему они не лежат под ногами? Что-то мне не нравится во всем этом. Не знаю что. Останавливаюсь, вслушиваюсь в обрывки звуков, кружащиеся вокруг. Эхо. Или нет? Нет, точно эхо! Им нет смысла идти за мной: достаточно подождать на полдороге. Или наверху, у выхода. В зависимости от того, кто меня ждет.

У меня хорошая выдержка и крепкие нервы. Но сейчас я испытывал страх. Противный холодок полз по ложбинке вдоль позвоночника – от крестца, между лопаток, по шее, потом перебрался на затылок, встопорщив коротко подстриженные волосы.

В хищных подземных монстров я не верил. Хотя одно дело – не верить в них вообще, а другое – не верить здесь, в древнем подземелье, на глубине добрых семидесяти метров, особенно после красочных и очень убедительных рассказов доброго дядюшки Якуба.

И все-таки не призрачные обитатели глубин вызывали такую реакцию. В нашем деле опасность всегда исходит от реальных людей!

Разворачиваюсь, резко возвращаюсь назад, пронзая лучом непроглядный мрак. Никого.

А если кто-то шел впереди?

Кто? И зачем?

На третьем ярусе сильнее пахнет пылью. Здесь лабиринт выглядит по-другому: довольно высокие пещеры, переходящие одна в другую. Кое-где с потолков свисают сталактиты.

Я шел по всем правилам спелеологов: ставил мелом стрелки на правой стене по ходу движения и крестики у проходов, которыми не воспользовался. Мел мне дал Якуб, он же объяснил правила. Но я их и так знал.

Время остановилось. Черные тени подземных хищников подстерегали меня за углами. Кастет сидел в кулаке, как влитый, но он придавал мало уверенности. Я шел на автомате к цели, которая вполне могла оказаться призрачной. Лазарев мог соврать, мог подвести к мине-сюрпризу, да мало ли еще какую гадость мог он выкинуть! Но я надеялся на точку «Q». Только специально тренированный или очень волевой человек мог соврать при таком воздействии. Ни на того, ни на другого он похож не был.