Белая борьба на северо-западе России. Том 10

Так как другим доходным делом всякого послереволюционного правительства являлись почтовые марки, то западное правительство решило обзавестись и собственными почтовыми марками. Но монополию на печатание марок получили от полковника Бермондта «посторонние люди», генерал Давыдов и инженер Кампе, которые на уже готовых латышских марках только допечатали церковные восьмиугольные кресты. Эти марки были отвезены в Берлин и проданы там коллекционерам по весьма высоким ценам. Когда запас латышских марок иссяк, Давыдов и Кампе отпечатали новые марки различного достоинства с восьмиугольным крестом и Ильею Муромцем.

Были изготовлены также и флаги: сине-бело-синий фон, в левом углу – маленький русский национальный флаг, посредине – русский герб, в центре которого помещались три отдельных герба – Лифляндии, Курляндии и Эстляндии.

Таким образом, налицо были все принадлежности, чтобы выступить в поход. Остановка была только за предлогом. И предлог, в сущности, был.

Предлог для ухода из Курляндии

Продолжались ли переговоры Юденича с Бермондтом после образования западного правительства, неизвестно, но надо полагать, что происходили, потому что, начав наступление на Петроград, генерал Юденич, игнорируя «Западную армию» в целом, издал «приказ корпусу имени графа Келлера», гласивший:

«Северо-Западная армия четыре месяца дерется с большевиками в неравном бою; дралась голая, голодная, без денег, плохо вооруженная и часто без патронов; жила тем, что отбивала у красных. Теперь эта доблестная армия получила все: вооружение, снаряжение, обмундирование и деньги. Вы тоже были в бедственном и тяжелом положении. Но за эти четыре месяца вы не были в сплошных боях, хотя теперь вы одеты, обуты, исправно получаете жалованье, имеете продовольствие и вооружены.

Северо-Западная армия ждет вас к себе, ждет с нетерпением. Она верит, что вы придете, поможете и нанесете тот жестокий удар, который сокрушит большевиков под Петроградом. Вы вместе с Северо-Западной армией возьмете Петроград, откуда соединенными усилиями пойдете для дальнейшего освобождения родины. Родина давно ждет вас, она исстрадалась, последние силы ее на исходе. Поспешите, ибо «промедление времени – смерти подобно».

Приказываю: немедленно всем русским офицерам и солдатам корпуса имени графа Келлера выступить в Нарву под командой командующего корпусом полковника Бермондта и оправдать надежды Северо-Западной армии и нашей исстрадавшейся родины.

Главнокомандующий войсками Северо-Западного фронта

Генерал от инфантерии Юденич».

Таким образом, казалось бы, что предлог для выступления из Митавы имелся, но этот предлог, конечно, не устраивал ни Бермондта, ни его правительство. К тому же Юденич этим приказом не признавал ни Западной армии, ни ее главнокомандующего, а обращался только к корпусу графа Келлера и командиру этого корпуса полковнику Бермондту. Поэтому, как выяснилось впоследствии, приказ этот был скрыт от войск, и налицо, следовательно, имелся третий случай неподчинения генералу Юденичу.

Конечно, этот новый отказ не был секретом ни для латышского правительства, ни для штаба латышской армии, ни для германского консульства в Риге, прекрасно осведомленного о всех мероприятиях латышского правительства на случай войны с Западной армией, 80 процентов которой состояло из германских солдат и начальником штаба которой теперь был назначен генерал Бишоф, начальник германской Железной дивизии.

С целью выяснения настроения немецких войск и предотвращения, в случае если с их стороны будут обнаружены какие-либо агрессивные намерения, кровопролития, из Риги в Митаву 5 октября на автомобиле выехал германский консул. Но миссия его, по-видимому, кончилась неудачей.

Ультиматум полковника Бермондта латышам

6 октября в Митаве среди русских войск были пущены слухи, что в Москве происходят важные события: Ленин отдал приказ об аресте Троцкого, но Троцкий сам арестовал Ленина, и в связи с этим в Москве вспыхнуло восстание. Поэтому войска должны немедленно готовиться к выступлению.

Весть о походе в Россию во всех русских частях, засидевшихся в Митаве и томившихся бездельем, вызвала живейшую радость.

И вот 7 октября началась вторая глава бермондтовской истории, уже не комическая, а глубоко трагическая, обильно политая кровью. Красная строка этой главы была написана самим Бермондтом, который послал в Ригу латышскому премьер-министру телеграмму следующего содержания:

«Находя настоящий момент подходящим, чтобы отправиться на антибольшевистский фронт, я прошу Ваше Превосходительство озаботиться созданием условий, позволяющих моим войскам незамедлительно вступить в бой против красноармейских орд советской России, находящихся на границах Лифляндии и представляющих угрозу для всех соседних с ней культурных наций. Относительно распоряжений, которые возглавляемое Вами правительство намерено отдать, чтобы гарантировать незамедлительный пропуск состоящим под моим командованием войскам на фронт, я прошу немедленно меня уведомить.