Белая как снег

Фредрик встал и выбежал в коридор. С силой стукнул по кнопке, хотя знал, что быстрее лифт от этого не придет, но надо было куда-то выплеснуть адреналин.

Ну давай, давай, давай.

Вот так.

На парковке почему-то было темнее, чем обычно.

Может, лампы перегорели?

Неважно.

Фредрик подбежал к машине, нашел в куртке ключ и уже собирался открыть ее, как из тени появилась чья-то высокая фигура.

– Эй ты, Казанова.

Фредрик вздрогнул, вдруг увидев перед собой Карла Уксена, качавшегося на ногах.

В одной руке у него была бутылка, а второй с чем-то еще он размахивал.

– Что, значит, спишь с женами своих коллег? Цыпочек, которых ты подцепляешь, уже недостаточно?

Уксен ухмыльнулся, сделал глоток из бутылки и подошел ближе.

У него что, пистолет?

Твою мать.

Фредрик прикрылся руками и шагнул назад.

– Карл, прости меня. Мне очень стыдно. Я не знал, кто она. Это произошло совершенно случайно, я думал…

– Ой, да заткнись ты.

Фредрик четче увидел Уксена. В его темных глазах сверкали молнии. Уксен был так пьян, что едва стоял на ногах.

Он опять стал размахивать пистолетом.

– Карл, я серьезно. Я не хотел. Просто…

Фредрик не успел среагировать. Здоровенный бык встал в боксерскую стойку, сквозь тусклый свет сверкнула бутылка, и нога Уксена молниеносно просвистела перед глазами Фредрика.

– Господи, Карл…

Вкус крови во рту. Колени рухнули на цемент.

– Понравилась она тебе? А? Молокосос сраный. Хорошо тебе было?

Еще удар, на этот раз по голове.

В шее что-то хрустнуло.

Еще удар.

И еще.

Казалось, что потолок вот-вот рухнет.

Какой-то запах.

Алкоголя.

Из горлышка на него лилось.

И Уксен занес ногу снова.

80

Кап. Миа не почувствовала капли на своем лице. Она провалилась в бездну забытья. Золотые капли срывались с водопада, осыпаясь дождем с неба невиданного цвета. Еще одна. Со лба, склонившегося к каменной стене, потекла вниз. На нос, уловивший запах плесени и гнили. На неоткрывающийся рот с шатающимися зубами. Наконец, холодная капля проникла между губ, и только тогда Миа открыла глаза.

Слабый луч света пробивался из маленького окошка. Ее рука в гипсе лежала на бедре. Вторая в чем-то застряла. Миа попыталась повернуть голову и посмотреть, что там, но тут же пожалела об этом. Ее молнией пронзила боль от виска к челюсти и вниз по позвоночнику.

Твою же…

Не делай так. Сиди спокойно. Осторожно открой глаза, так, один не открывается, а второй?

Аккуратно.

– Ты пришла в себя?

Она увидела Патрика, сидевшего под окном слева от нее, обеими руками прикованного к трубе.

– Где мы?

– В преддверии ада.

Миа закрыла глаза – держать их открытыми сил не было.

Его голос туманом стелился над земляным полом.

– И мы тут не одни. В соседней комнате два ребенка. Они сначала кричали, но сейчас затихли. Надеюсь, он просто заклеил им рты. Он ведь сначала убьет нас? Такой у него ритуал, да?

Миа снова на мгновение отключилась, паря по прекрасному бескрайнему небу, раскрашенному невероятными красками. Снова золотая капля.

В глаз – который открывался – светил слабый свет. Голос Патрика эхом отражался от холодных каменных стен.

– Я не тот, кто ты думаешь, Миа. Я не участвовал в расследовании. Я отец Оливера. И я уже раньше видел этого подонка у нас в Швеции. Мы тогда попали в аварию. Он вытаскивал нас на эвакуаторе. Тогда он был намного моложе, но это он. Теперь я могу умирать Миа, я обрел покой, теперь я знаю…

Он что-то говорит?

Какие-то слова?

Они разлетались в стороны.

Это были не звуки.

Лишь их отражения.

Из трещин в земляном полу и от пахнущих гнилью стен, из коридора вниз по лестнице, от топочущих ног и от ключа в замочной скважине в двери в мрачную каморку.

Слава богу.

Теперь ей больше нечего бояться.

81

Солнце низко стояло над могучим лесом, когда Мунк подъехал к белой складской постройке и вышел из машины. Катья поспешила за ним, указав на черную «Ауди» за домом.

– Она была здесь.

– Миа. Мы нашли ее телефон на полу. И швед с ней.

– Что? Но как она?..

Мунк вытащил сигарету из пачки, но не стал зажигать.

Катья покачала головой.

– Я не знаю.

Из постройки вышел местный полицейский и поздоровался с Мунком.

– Насколько могу судить, тут никого. Его шкаф открыт, и если обычно он полный, то сейчас в нем не хватает одного.

– Одного чего?

– Сорри, одного ружья. Ключи торчат в дверце, видимо, он торопился.

– А вы кто?

– Мартинссен. Ленсманн Грана. Приехал, как только получил сообщение. Нас четверо, двое на дороге по пути к домам в нескольких километрах отсюда, будут опрашивать людей, знает ли его кто-то и куда он мог подеваться.

– Вы его знаете? У вас уже было что-то на него?

Мартинссен покачал головой.

– Тут, конечно, все всех знают, но все же. Если человек хочет, чтобы его оставили в покое, уединиться не составляет труда. В архивах пусто. А у вас?

– Мы еще не успели проверить, – пробормотал Мунк, закуривая.

Он обвел взглядом окрестности. Глухая непроходимая чащоба – чем дальше полицейские углублялись в лес, тем сильнее Мунк беспокоился. Здесь же никого не найти. Тут можно прятаться месяцами.