Белая колбаса любви

Вяло переругиваясь, мы прошли вниз по проспекту и вышли к остановке с обратной стороны казино «Империум». Тут Пелагея дернула меня за рукав и сделала большие глаза. Возле казино стояла машина Алексея, а сам он в данный момент сидел за столиком с каким-то хмурым лысым типом с кустистыми бровями и что-то ему втолковывал. Через панорамное окно оба они были как на ладони.

— Послушать бы, что они там говорят, — мечтательно начала Пелагея, оглядываясь по сторонам.

— В таком виде тебя на порог не пустят, — разочаровала я ее, потому что на сегодня была сыта ее выкрутасами по уши.

— А я попробую, — решительно заявила сестрица и шагнула в сторону крыльца.

Я не успела глазом моргнуть, как она потянула на себя дверь и ходко потрусила внутрь зала. Я приклеилась носом к стеклу, осторожно выглядывая и ожидая, что ее тут же выпроводят вон. Вопреки моим ожиданиям, она даже смогла тихонько протиснуться к столику за спиной Алексея, замоталась в штору, которая по расцветке чем-то перекликалась с ее юбкой, и замерла там в позе суриката.

Тут кто-то осторожно тронул меня за плечо. От неожиданности я подпрыгнула, обернулась и увидела Толика.

— Софья, а вы тут как? — удивленно спросил он. — Алексей же велел дома быть.

— Тьфу ты, Толик, напугал. А как ты меня узнал? — заинтересовалась я, потому как была уверена: в таком виде меня мать родная не признает.

— Ну, у тебя стать, издалека заметно. Королева! — удовлетворенно хмыкнул он, а я подумала, что более затейливого комплимента слышать мне не приходилось.

— А эта где, кучерявая? — повертел он головой в поисках своей заклятой врагини.

Как раз в этот момент на пороге появился хмурый охранник, подталкивая вперед Пелагею. Увидев ее в маскировочном одеянии, Толик остолбенел и сразу же забыл про мою стать.

— Ты чего в таком виде, Паша? — Зная, что Пелагея не выносит, когда ее так называют, Толик использовал это в своих злокозненных целях. — И что вы тут вообще делаете, это опасно, Алексей же говорил…

— Чего привязался, как хочу — так и хожу, — огрызнулась она, отряхиваясь. — В туалет мне приперло, вот и зашла, раз рядом. А этот аспид меня под руки — и в дверь.

— Обождите туточки, пойду Алексею скажу, что вы в городе, — кивнул Толик. — Надо вас до дома проводить, нечего вам одним ездить.

Толик резво потрусил в сторону центрального входа, а я накинулась на Пелагею:

— Ну и чего ты добилась? Теперь они заподозрят, что мы за ними шпионим. Сама говорила, нечего их вводить в курс дела: мы сами по себе, они сами по себе. Шли бы мимо.

Тут я обратила внимания, что Пелагея о чем-то размышляет: зрачки ее вращались по часовой стрелке, причем один отставал от другого, что выглядело весьма экзотично. На всякий случай я поводила пальцем у нее под носом, проверяя, не сбился ли фокус, а когда зрачки стали на место, настороженно спросила:

— Или ты что-то интересное узнала?

— Карлсон прилетел, — задумчиво сказала она, а я принялась вспоминать, если у нас в городе психушка. Симптомы белой горячки были налицо: оно и понятно, все эти переживания последних дней не прошли зря.

— Какой Карлсон, Пелагея? — как можно мягче спросила я, доставая из сумки бутылку воды. — Ты сядь, посиди, сейчас домой поедем, отлежишься.

— Да что ты заладила: сядь, сядь. Говорю тебе, в городе Карлсон, и это очень опасно.

— А Чиполлино мимо не пробегал? — разозлилась я, хотя с психами и стоит держать эмоции под контролем. Но я сама была на взводе, потому и горячилась.

— Карлсон — это киллер, точно тебе говорю, — глубокомысленно изрекла она. — Я, когда подслушивала, успела только обрывки фраз услышать, но теперь сложила дважды два и поняла. Мужик этот, что с Лехой нашим сидел, говорит: прошел слух, что в городе Карлсон. По чью-то душу прилетел. А наш Леха типа не понимает: какой Карлсон, что за дела? А тот говорит: Карлсон — это кличка. Киллера, стало быть. Он появляется, когда надо кого-то устранить. А как он выглядит, никто не знает, потому что поймать его нереально — он улетает.

— Ага, и обещает вернуться. Только Карлсона нам не хватало. Ты точно ничего не перепутала?

— Точно. Говорю тебе, тут такие дела затеваются… Карлсон этот, по их словам, живых после себя не оставляет, а если у него к нам интерес, соображаешь? Что если его дядька этот из Москвы прислал, чтобы завод заполучить? Кокнет нас всех — и улетит. И меня, как наследницу. Ой, мамочки… Зато хоть местной мафии не до нас будет, им сейчас надо думать, как бы свою шкуру сберечь.

— А это для нас хорошо или плохо? — задумалась я.

— Ну, как сказать. Если Карлсон здесь по душу ахметовцев или черновцев — тогда вроде хорошо. Чем меньше в городе мафии — тем спокойнее. А если по нашу? Может, это он в шапочке? Ой, точно! В окно улетел — и будто духу его не было…

— Бред, зачем мы ему? — на всякий случай запретила себе пугаться я, хотя руки предательски задрожали.

— Ну, деньги всем нужны. Даже Карлсону.

— Ага, пропеллер новый купить. И мешок конфет. Пелагея, мне кажется, все это попахивает белой горячкой. Нам-то что за дело, пусть сами своих Карлсонов ловят. Знать бы, что за интерес в этом деле у Алексея с Толиком…