Белая колбаса любви

— Ты чего вздыхаешь? Тоже жрать охота? — тоскливо завела Пелагея. — Это цыпленок табака…

— Тебе бы все жрать, умерь аппетит, Паша, — проворчала я. — Посмотри, что за блондинка с нашим дядей ужинает. Это же Ларка!

— Да ну… — недоверчиво протянула она и присмотрелась получше. — Точно, Борькина жена, то есть вторая жена. Вот дела, это что же получается? Она с врагами заодно?

— Пока ничего не получается, дядю рассматривай, ты же говорила у тебя зрение хорошее.

— Ну, дядя как дядя. Лет сорок пять или больше, вроде высокий. Седина. Отсюда не видно. Подобраться бы ближе, — мечтательно пробормотала она.

— Не вздумай, — для верности я даже схватила ее за подол юбки. Не ровен час, рванет вперед подслушивать и привлечет к нам внимание.

— Что делать будем? — затосковала подружка.

— Подождем, пока Лариса выйдет, расспросим ее, — пожала я плечами. Мы проторчали в пальмах еще минут десять, наблюдая, как Лариса с седым о чем-то беседовали и неспешно пили вино.

Тут на нас стал с удвоенной силой коситься официант, и мы потянулись к выходу. На парковке я покрутила головой и с удовлетворением заметила машину Ларисы. Значит, рано или поздно она все-таки выйдет. Надо только придумать, как половчее у нее про дядьку расспросить.

— А если она к нему в номер поднимется и там останется? — вредничала Пелагея. Видимо, ей очень хотелось поужинать. Да и мне тоже.

— А вот про это я не подумала, — согласилась я. — Она дама свободная, поэтому вполне может…

Мы потосковали еще минут двадцать, и из гостиницы, видимо, услышав наши молитвы, выпорхнула Лариса. По моему скромному мнению, ей следовало не по ресторанам ходить, а дежурить у постели сына. Но свое мнение я оставила при себе и заспешила ей наперерез.

— Соня? — удивилась она. — Ты какими судьбами в этой глуши? — тут я заметила, что она уже изрядно навеселе, что было нам только на руку.

— Как там Петя? — ответила я вопросом на вопрос. — Вчера звонили, хотели заехать, но нас пока не пускают.

— Уже лучше, угрозы для жизни нет, — выдохнула она. — Вот придет в себя, я ему башку оторву. Чтобы знал, как с бандитами всякими шарахаться и в казино деньги спускать. Явно с кем-то что-то не поделил, или бабу чью-то увел. И в кого он такой?

Тут я деликатно кашлянула, не желая напоминать Ларисе о ее бурной личной жизни, а она продолжила, шмыгнув носом:

— Пускай институт заканчивает и работать идет. Ему только на пользу будет. Так вы тут как оказались? — снова спросила Лариса, слегка пошатываясь возле машины.

— Лариса, ты извини за вопрос, но мы тут тебя в ресторане с мужчиной видели…

— С Игорем? Он в номер за портмоне пошел, а я вот такси… А вы что, его знаете? — удивилась она.

— Он вообще кто? — выпалила Пелагея. — Ну, кем тебе приходится?

— Так знакомый мой, из Израиля. Тут Лариса поежилась и стала искать глазами такси. Я изъявила готовность ее сопровождать, и мы все вместе загрузились в первую в очереди машину. Лариса порывалась дождаться Игоря с портмоне, но я заверила, что заплачу сама.

— Так что там насчет дядьки, — деловито осведомилась Пелагея, устроившись на заднем сидении.

— А, ну так говорю же, приехал недели две назад, нашел меня. Говорит, старый друг Бориса, узнал о несчастье, был в нашем городе, решил засвидетельствовать почтение вдове.

Видя мой недоуменный взгляд, Лариса пояснила:

— Он знал Борьку еще в тот период, когда его женой была я. Ну, и обратился ко мне, чтобы на кладбище свозила, и все такое. А мне что, жалко? Мужик видно солидный, при деньгах. Я его, правда, не помню, но у Борьки тогда друзей было как грязи, всех разве упомнишь? Ну, мы на кладбище съездили, а тебя он решил не беспокоить, раз уж вы не знакомы. Я ему про ограбление и про Борькину смерть рассказала, так он все охал, что же у нас такое делается, ну и намекал вроде как, что такой даме как я здесь не место. А я что, против? Я бы хоть завтра уехала, вот оболтуса пристроить бы. После того, как в Петюшу стреляли, я вообще сама не своя, хорошо хоть Игорь меня поддержал. В гости приезжает, в рестораны водит, всячески старается отвлечь.

Лариса снова расчувствовалась, промокнула глаза платком и завздыхала.

— А чего это вы про него спрашиваете? — вдруг нахмурилась она. — Он что, к тебе тоже клеился? — тут она свела брови в одну точку и сфокусировала на мне свой взор.

* * *

— Ко мне, ко мне он клеился, — кашлянув, встряла Пелагея. Тут брови Лариски поползли вверх, а я даже испугалась, что они случайно покинут пределы лица.

— Да ну? — не поверила она, и я была с ней солидарна.

— Да-да. Иду я как-то мимо синагоги, — бодро начала Пелагея, а я чуть не поперхнулась и уставилась в окно с тоской. Сейчас Лариса пошлет нас куда подальше и про дядю больше ничего не расскажет.

— Ну, так вот, — продолжила Пелагея, — иду я, настроение благостное, весна, а тут он из дверей — шасть. И прямиком ко мне. Девушка, говорит, давайте я вас проведу. А я ему…

— Погоди, а что он делал в синагоге? — видимо, Лариса соображала лучше, чем я думала.