Белая кость

— Вах, маладец!  — ударив в ладоши, воскликнул кацо, и его лицо расплылось в сочной радостной гримасе. Поняв, что оплошал, Гиви решил «сохранить лицо» перед приезжими и прикрыться всемирно известной кавказской щедростью.

— Маладэц, бэри, бэри   дарагой, умный и хитрый, как джигит! Вах!

Друзья, одержав неожиданную победу, уже двигались к гостинице, ощущая приятную тяжесть приобретения.

— Как-то не хорошо получилось, минут через пять заключил Гоша.

— Да ты что Гоша? Нашел кого жалеть! В природе человека, особенно торговца, всегда сокрыт тайный порок. И мы им воспользовались.

— Ну, все равно Рома ты даешь! Удивил, старик!

— Гоша сложные проблемы практически всегда имеют простые и, легкие для понимания, не правильные решения.

Знаешь, Рома, может ты и прав, но все равно как-то стыдно.

— Стыдно Гоша ни у того, у кого видно, а кому нечего показать. А мы его посадили в его собственные анализы, старик. А теперь я с большим удовольствием выпью водочки за нашу встречу.

Вскоре Гоша уехал. У него закончилась путевка. Так как Ростовский с Дегтяренко приехали в санаторий «географическими холостяками» им выделили 3-х местный номер. По местным понятиям он был со всеми удобствами. Но это их нисколько не смущало. Номер был на первом этаже и лоджия, выходящая в скверик у бассейна, обеспечивала проход в номер в любое время суток. На  ночь корпус закрывался, а у них был свободный вход в любом составе. Это удобство ими и друзьями было оценено соответствующим образом. Третьим жителем номера оказался мичман из Туапсе. Он служил на посту берегового наблюдения и при знакомстве назвался Даниловым Петром Петровичем. Он был лет 45-ти и с первых  минут знакомства разрешил звать себя Петровичем. Данилов был человеком своеобразным и по-своему интересным, и в отдых «балтийцев» внес определенную живую струю. Он регулярно ходил на процедуры и прогулки, пил «крепленое», иногда ездил на какие-то экскурсии, любил читать и по утрам, и поднявшись спозаранку, посидеть в гальюне — подумать за жизнь. И, как заметил Роман, перечитывать он любил то, что когда-то, по каким-то причинам не прочел в детстве. На момент знакомства, закончив «Руслана и Людмилу» он с интересом читал «Хозяйку медной горы».

Поначалу утренние мечтания в туалете лишних вопросов не вызывали, но пришло время, и вопрос был задан Владом:

— Петрович у тебя по утрам воспоминания накатывают, что ли ? Или ты канат высиживаешь?

Оказалось все гораздо банальнее и проще. Человек просто страдал запорами.

Как-то утром приспичило в туалет Ростовского. Подойдя к двери и убедившись, что тот занят, он тихо  осведомился через дверь: «Петрович ты надолго?»

В ответ раздалось громкое нечленораздельное сопение. Вспомнив про последнее читаемое мичманом произведение Пушкина, Роман сочувственно спросил через дверь словами автора: «Что Данила не выходит каменный цветок?»

Услышав это, Влад зашелся таким заразительным смехом, что вышедший вдруг Петрович густо покраснев, стал мыча оправдываться и за свои запоры, и за любовь к русской классике, напоминая в тот момент большого  и очень смущенного ребенка.

С тех пор и до отъезда его звали не иначе как Данила, на что он нисколько не обижался.

Вскоре окончился срок путевки и у него. Проводили его скромно, на дорожку выпив бутылку припасенного им болгарского «Рислинга». Посмотрев на этикетку, Ростовский наставительно сказал:

— Советую тебе, Данила, прислушаться. Как подводник советую! Если такое вино будешь пить хотя бы по стакану в день, то «каменный цветок» будет выходить быстро и безболезненно. И про запоры свои забудешь напрочь. И впредь никогда не путай «сухое» с портвейном. Это совершенно разные вещи. Запора от портвейна не бывает только у капитана Борщева. Сдается мне, что только он портвейном лечит все болезни физические и душевные.

Данила уехал, и вновь все «удобства» стали доступней.

Как-то загорая на пляже и наблюдая за прекрасной половиной человечества, Влад вслух пожалел, что всей  этой благодати не видит их флагманский механик Гейко.

— Уж Евгений Иванович бегал бы здесь с «дымящимся» на перевес!

— Да достойных ему противников здесь нет. Даже  резиновые  плавки не   нужно  одевать.

— Что за плавки? Для чего?

— Да в Европе говорят сейчас очень они в моде. Их надувать можно. В таких плавках нельзя утонуть и главное по пляжу пройтись не стыдно!

— Да, какие там плавки, его «хрящ любви» в мирное-то время заслуживает памятника, а в военное смело   можно  использовать, как «предмет безжалостного устрашения» с термоядерной боеголовкой. Смех воспоминаний еще долго витал над пляжем.

Отдых подходил к финишу, и уже понемногу тянуло домой к женам и к друзьям на службу.

27 декабря 2003 г

Часть 4. Теплое слово о братьях меньших

Баклан, он и есть — баклан!

Утреннее построение на подъем флага заканчивалось серьезным разносом.

Командир подводной лодки капитан 3 ранга Василий Воробьев, прозванный в народе просто Воробьем, с утра негодовал от увиденного утром беспорядка на 31-ом пирсе, где стоял в дежурстве его корабль.