Белая львица

Опять этот человек стоит перед ее домом в Безёйденхаут-Парке. Уже третье утро кряду Миранда видит его на той стороне улицы, неподвижного, ждущего. Наблюдает за ним сквозь тонкие гардины на окне гостиной. Белый мужчина, в костюме и галстуке, чужак, словно бы ненароком забредший в ее мир. Она заметила его давно, сразу после того как Матильда ушла в школу. И тотчас насторожилась, потому что прохожие на этой улице были редкостью. Мужчины, обитатели здешних вилл, по утрам садились в машины и уезжали в центр Йоханнесбурга. Затем их жены тоже садились в автомобили и уезжали за покупками, в институт красоты или еще куда-нибудь. В Безёйденхауте проживали белые, скучающий и беспокойный средний класс. Те, кто не сумел подняться по общественной лестнице на самый верх. Миранда знала, что многие из этих людей подумывают об эмиграции. Вот и еще одна правда неизбежно раскрывается, думала она. Для этих людей ЮАР не была подлинной отчизной, где земля и кровь соединяются в одном потоке. Они здесь родились, но, не колеблясь, стали всерьез думать о бегстве, когда в феврале де Клерк обратился с речью к нации, Нельсон Мандела вышел из тюрьмы и в стране заявила о себе новая эпоха. Эпоха, которая, возможно, увидит в Безёйденхауте иных чернокожих африканцев, чем Миранда.

Но этот мужчина на улице был чужак. Нездешний. И Миранда гадала, что ему здесь понадобилось. Если человек стоит на рассвете посреди улицы, то он явно ищет что-то - потерянное или забытое. Она долго наблюдала за ним из-за тонкой гардины и в конце концов сообразила, что он смотрит на ее дом. Сперва она испугалась. Вдруг это представитель какого-то ведомства, какой-то из секретных контрольных инстанций, что по-прежнему заправляют жизнью чернокожих в ЮАР? Ей хотелось, чтобы он раскрыл себя, позвонил в дверь. Но чем дольше он там стоял, совершенно неподвижно, тем больше ее одолевали сомнения. У него ведь даже портфеля нет. Миранда привыкла, что белая ЮАР всегда разговаривает с черными либо через собак, полицейских, резиновые дубинки и бронированные машины, либо через бумаги. А у него портфеля нет, стоит с пустыми руками.

В первое утро Миранда поминутно возвращалась к окну - посмотреть, там ли он еще. Он казался ей этакой статуей - то ли неизвестно, куда ее поставить, то ли она вообще никому не нужна. Но без малого в девять улица опустела. Однако наутро он вернулся и стоял на прежнем месте, глядя на ее окна. Внезапно у нее упало сердце: а вдруг он здесь из-за Матильды? Вдруг он из тайной полиции, а где-то рядом, незримые для нее, прячутся машины с полицейскими в форме. Но что-то в его поведении смущало ее. И вот тогда она подумала, что он стоит там просто затем, чтобы она увидела его и поняла, что он не опасен. От него не веяло угрозой, он дал ей время привыкнуть.

Сегодня, 20 мая, она увидела его в третий раз. Неожиданно он оглянулся, пересек улицу, вошел в калитку и по выложенной камнем дорожке направился к двери. Когда раздался звонок, Миранда по-прежнему стояла у окна. Именно в это утро Матильда в школу не пошла. Проснулась с головной болью и температурой - вероятно, приступ малярии - и сейчас спала в своей комнате. Миранда осторожно притворила ее дверь, потом пошла открывать. Звонок прозвенел всего один раз. Незнакомец знал, что дома кто-то есть, и был уверен, что ему откроют.

Молодой, подумала Миранда, стоя перед ним на пороге.

Голос у пришельца был высокий и звонкий:

- Миранда Нкойи? Вы позволите мне зайти на минутку? Обещаю долго вас не задержать.

В глубине души послышался предостерегающий голос. Но Миранда впустила пришельца в дом, провела в гостиную, предложила сесть.

Наедине с чернокожими женщинами Георга Схееперса всегда охватывала неуверенность. Такое в его жизни случалось нечасто. Большей частью, когда он оставался наедине с чернокожими секретаршами, которые появились в прокуратуре с тех пор, как расовое законодательство смягчилось. В сущности, сейчас он впервые находился в доме, где хозяйкой была чернокожая женщина.

Почему-то его не оставляло впечатление, что чернокожие презирают его. И он все время искал знаки враждебности. Стоило ему оказаться наедине с черным африканцем, как смутное чувство вины мгновенно усиливалось. Он заметил, что ощущение беззащитности возросло и сейчас, когда он сидел перед этой женщиной. Будь это мужчина, все, возможно, обстояло бы иначе. Он, белый, имел бы обычное преимущество. А сейчас оно вдруг исчезло, он как бы провалился в кресло и сидел чуть ли не на полу.

В последние дни и в минувшие выходные он старался поглубже проникнуть в секрет Яна Клейна. И теперь знал, что Ян Клейн постоянно бывал в этом безёйденхаутском доме. Бывал здесь многие годы, с тех пор как после университета приехал в Йоханнесбург. Используя влияние Вервея и собственные контакты, Схееперс сумел заглянуть в банковские секреты и знал, что Ян Клейн ежемесячно переводил крупную сумму денег на счет Миранды Нкойи.