Белая львица

Виктор Мабаша мертв, думал он. Что же теперь будет с покушением, вокруг которого разыгрались здешние события? Что будет с подпольной организацией, которая управляет всем этим, в том числе и самим Коноваленко? Они что же, отменят операцию? Или эти безликие люди продолжат путь к своей цели?

Он выпил кофе и решил, что выход у него только один. Сделать так, чтобы Коноваленко вправду разыскал его. Ведь устраивая налет на квартиру, они искали и его тоже. Не случайно последние слова Виктора Мабаши были, что он не знает, где Валландер. Коноваленко хотел узнать именно об этом.

В передней послышались шаги. Вошел Стен Виден, в грязном комбинезоне и перепачканных глиной резиновых сапогах:

— На ипподроме Егерсру нынче соревнования. Поедешь с нами?

На мгновение Валландер заколебался. Так хочется отвлечься.

— Дымка тоже участвует? — спросил он.

— Участвует и победит, — ответил Стен Виден. — Но я сомневаюсь, что ее всерьез сочтут фаворитом. Поэтому можно выиграть кой-какие денежки.

— А почему ты так уверен, что она лучше всех?

— Характер у Дымки, конечно, неровный. Но сегодня ей, по-моему, охота посоревноваться. Места себе не находит в деннике. Чувствует, что дело серьезное. Так что препятствовать ни к чему. Будут еще лошади из Норвегии, о них я мало что знаю. Думаю, она и их обойдет.

— А кто, собственно, ее владелец? — спросил Валландер.

— Бизнесмен один, по фамилии Мурелль.

Валландер встрепенулся. Эту фамилию он слышал совсем недавно, только не мог вспомнить, в какой связи.

— Стокгольмец?

— Нет, он из Сконе. В Мальмё живет.

И тут Валландер вспомнил. Петер Ханссон, водяные колонки. Скупщик краденого по имени Мурелль.

— А чем этот Мурелль занимается?

— По-моему, какими-то темными делишками. Земля слухом полнится. Но платит вовремя. А я не вникаю, откуда у него деньги.

Валландер больше не стал расспрашивать.

— Пожалуй, я все-таки не поеду, — сказал он.

— Продукты Ульрика купила, — сказал Виден. — Мы выезжаем с лошадьми через час-другой. Думаю, ты тут сам справишься.

— А «дуэт»? Он останется тут?

— Если хочешь, можешь его взять. Только заправь бак. Я вечно забываю.

Валландер смотрел, как лошадей погрузили на большие грузовики и увезли. Немного погодя он тоже уехал из усадьбы. В Истаде рискнул заглянуть на Мариягатан. Полный разгром. В наружной стене, на том месте, где было окно, зияет дыра, окруженная обломками кирпича. Он задержался там буквально на минуту и двинулся дальше, прочь из города. Проезжая мимо полигона, заметил далеко на поле полицейскую машину. Туман исчез, и расстояния казались куда меньше, чем ему запомнилось. Он направился дальше и свернул к косебергской гавани, прекрасно понимая, что его могут опознать. Впрочем, фотография в газетах была не очень-то похожая. Главное — не встретить знакомых. Он зашел в телефон-автомат, позвонил отцу. Как и надеялся, ответила дочь.

— Где ты? — спросила она. — Что ты делаешь?

— Слушай меня внимательно. Ты там одна?

— Конечно. Дед рисует.

— Больше никого нет?

— Я же сказала, что нет!

— Полиция не выставила охрану? Припаркованных автомобилей на дороге нет?

— Нильсоновский трактор на поле стоит.

— И все?

— Никого здесь нет, папа. Хватит этих расспросов.

— Я скоро приеду. Но деду ни слова.

— Ты видел, что пишут газеты?

— После поговорим.

Валландер повесил трубку и порадовался, что газетчики до сих пор не докопались, что Рыкова застрелил именно он. Даже если полиция это знает, там будут молчать, пока Валландер не вернется. После стольких лет службы он был в этом уверен.

Из Косеберги Валландер поехал прямо к отцу. Припарковал машину возле магистрального шоссе, а дальше пошел пешком, здесь его так и так никто не увидит.

Дочь ждала на крыльце. Когда они вошли в дом, она крепко обняла Валландера. Так они и стояли, молча. О чем Линда думала, он не знал. Но это лишь подтверждало, что они снова близки друг другу и слова совсем не нужны.

Они устроились на кухне за столом.

— Дед еще не скоро придет, — сказала Линда. — Я достаточно постигла его трудовую мораль.

— Или упрямство.

Оба расхохотались.

Но Валландер тотчас опять посерьезнел. Не торопясь, рассказал ей, что произошло и почему он решил сыграть роль разыскиваемого, полупомешанного полицейского в бегах.

— А чего, собственно, ты этим добьешься? В одиночку?

Он не мог понять, чего в ее вопросе было больше — страха или недоверия.

— Я хочу выманить его. Хотя прекрасно понимаю, что в одиночку мне его не одолеть. Но чтобы покончить со всем этим, первый шаг я должен сделать сам, один.

Она быстро, словно в знак протеста, сменила тему:

— Он очень страдал? Виктор Мабаша.

— Нет, — ответил Валландер. — Все произошло мгновенно. Наверно, он даже не понял, что умирает.

— Что с ним теперь будет?

— Не знаю. Вероятно, отправят на вскрытие. Кроме того, остается открытым вопрос: где родственники захотят его похоронить — здесь или в ЮАР? Если он вообще оттуда.

— А кто он, собственно, был?