Белая масаи. Когда любовь сильнее разума

Лкетинга возвращается через час. Конечно, он ее не нашел. Зато купил мираа в Укунде. Он садится перед входом и принимается жевать. Через короткое время вокруг на земле появляются листья и обглоданные стебли. Я предлагаю ему съесть свою траву где-нибудь в другом месте. Он же думает, что я хочу избавиться от него. Он идет к Уильяму и подробно о чем-то его расспрашивает.

О доме и Джеймсе муж ничего не рассказывает. Лкетинга просто дождался обрезания и рано ушел с праздника. Я осторожно спрашиваю, где его прежняя одежда и почему он подстригся. Одежда в сумке, вместе с волосами. Он больше не принадлежит к воинам, поэтому канга ему не нужна. Я говорю, что большинство масаев в Момбасе до сих пор носят традиционную одежду, украшения и длинные волосы, кроме того Лкетинга – лицо нашего бизнеса. Из сказанного он делает вывод, что другие масаи нравятся мне больше, чем он. Я хочу лишь, чтобы он сменил рубашку и джинсы на кангу, так как эта простая одежда идет ему гораздо больше. Но пока я этого не озвучиваю, чтобы не подливать масла в огонь.

Мы возвращаемся домой и застаем Сабину, сидящую с Эди и другими воинами перед хижиной. Я знакомлю ее с мужем. Он радостно ее приветствует. Сабина смотрит на меня немного удивленно. Конечно, его вид тоже приводит сестру в замешательство. Лкетинга, вероятно, не догадывается, почему Сабина здесь.

Через полчаса Сабина собирается пойти ужинать в отель. Это единственная возможность перекинуться с ней парой слов, поэтому я предлагаю быстро отвезти ее, пока муж побудет с Напираи. Однако Лкетинга вызывается сам отвезти сестру. Сабина в ужасе смотрит на меня и говорит по-швейцарски, что, если этот человек будет за рулем, она не сядет в машину. Она его совсем не знает, и по его виду не скажешь, что он способен управлять транспортным средством. Я не знаю, что делать и что ей сказать. Повернувшись к Лкетинге, Сабина говорит: «Спасибо, я пройдусь с Эди». Я замираю, предчувствуя, что сейчас произойдет. Лкетинга смеется и отвечает: «Почему ты идешь с ним? Ты же сестра Коринны. Значит, ты и мне как сестра».

Когда уговорить ее не удается, Лкетинга предлагает встретиться с ней вечером в Bush-Baby-Bar, так как не хочет, чтобы она пошла туда одна. Сабина слегка раздраженно отвечает: «Я иду туда с Эди, а ты, если хочешь, приходи с Коринной». Я вижу, что теперь он понимает, в чем здесь дело. Сабина, пользуясь замешательством, исчезает с Эди. Я занимаюсь Напираи. Муж долго не произносит ни слова и усиленно жует мираа. Потом он интересуется, чем я занималась по ночам. Я говорю, что либо захожу к Присцилле, которая живет в тридцати метрах от нас, либо ложусь спать. «А кто ложился рядом?» – спрашивает он. Я отвечаю довольно резко: «Только Напираи!» Он смеется и продолжает жевать.

Укладываясь, я надеюсь, что он еще долго просидит на улице, потому что у меня нет ни малейшего желания заниматься с ним любовью. Теперь я в полной мере понимаю, насколько притупились мои чувства к этому человеку. После двух с половиной недель свободы теперь жизнь кажется невыносимой.

Вскоре он тоже ложится. Я, лежа у стены вместе с Напираи, притворяюсь спящей. Муж заговаривает со мной, но я не отвечаю. Когда он принимается ласкать меня, что в обычной ситуации было бы нормальным после разлуки, я испытываю ужас и отвращение. Я просто не могу и не хочу. Новое разочарование слишком велико. Я отталкиваю его и говорю: «Может быть, завтра». Он произносит: «Коринна, ты моя жена, я тебя давно не видел. Я хочу любви! Может быть, тебе достаточно любви других мужчин!» – «Нет! Нет у меня любви, и я не хочу любви!» – кричу я.

Конечно, всем все слышно, но я больше не в силах себя контролировать. Напираи просыпается и начинает плакать. Разъяренный Лкетинга встает, надевает украшения, кангу и ускользает в ночь. Дочка кричит и никак не может успокоиться. В комнате появляется Присцилла. Она берет Напираи на руки. Я так измотана, что не могу говорить с ней о наших проблемах. Единственное, я говорю, что Лкетинга совсем спятил. Она спокойно возражает, что все мужики такие, но здесь нельзя так кричать, иначе будут проблемы с арендодателем. Затем уходит.

Как обычно, на следующий день мы с Уильямом отправляемся в магазин. Я не знаю, где ночевал мой муж, настроение подавленное. Няня и Уильям тоже сегодня не особенно разговорчивы. Мы рады любому посетителю – они отвлекают нас от грустных мыслей, хотя сегодня даже я неохотно общаюсь с ними.

Лкетинга появляется около полудня. Он по каждому поводу начинает цепляться к Уильяму. Муж не желает больше сам раздавать листовки и посылает Уильяма. Кроме того, он не хочет, чтобы Уильям обедал с нами. К Софии он меня тоже не пускает, считая, что нам с ней не о чем разговаривать.

Складывается впечатление, что в кассе уже несколько дней недостача. Не могу сказать точно, сколько, но я уже не хожу в банк каждый день. Лкетинга тоже время от времени берет деньги, а я покупаю товары у торговцев. Но интуиция мне подсказывает, что что-то не так. Пока я не решаюсь говорить об этом с мужем.