Белая масаи. Когда любовь сильнее разума

Огонь догорел. Лкетинга и я собираемся спать. Он обычно кладет голову на резной деревянный треножник высотой около четырех дюймов, чтобы его длинные рыжие волосы не запутались и не окрасили все вокруг. В Момбасе у него не было такого приспособления, поэтому он завязывал волосы платком. Для меня загадка, как можно хорошо спать, положив голову на твердый предмет. Но похоже, что для него это не проблема, потому что он уже спит. Я же не могу заснуть уже вторую ночь. Спать на полу очень неудобно. Кроме того, мать в темноте продолжает есть с таким удовольствием, что трудно не обращать на это внимания. Да еще и назойливые комары время от времени жужжат вокруг моей головы.

Утром меня будят блеяние коз и странный шум. В дверном проеме я вижу юбку матери. Стремительный шумный поток бежит между ее ногами. Как я поняла, женщины здесь испражняются стоя, а мужчины для этой цели слегка приседают – я заметила, что так делает Лкетинга. Когда шум затихает, я выползаю и тоже справляю нужду за хижиной. Затем иду к козам и смотрю, как мать их доит. После традиционного чая мы с Лкетингой идем к реке, чтобы принести домой пять литров воды.

Зайдя в хижину, встречаем трех женщин, которые, увидев нас, быстро стушевываются. Мать недовольна. Она говорит, что теперь в доме нет ни заварки, ни сахара, ни воды. Гостеприимство предполагает, что каждому посетителю нужно предложить чай или хотя бы чашку воды. Посетителей сегодня много, и все расспрашивают обо мне. Мать просила оставить ее в покое с этими расспросами. Я предлагаю Лкетинге сходить в магазин за чаем. Когда мы возвращаемся, несколько стариков сидят на корточках в тени перед хижиной. Эти люди проявляют завидное терпение. Они могут сидеть так часами, проводя время за разговорами. Они прекрасно знают, что мzungu тоже проголодается, а гостеприимство не обойдет стариков стороной.

Лкетинга хочет показать мне окрестности, потому что ему как воину неловко бродить со мной по деревне на глазах у замужних женщин и стариков. Мы двигаемся сквозь заросли. Лкетинга называет мне растения и животных, которые нам встречаются. Почва в этой местности сухая и состоит из красной, твердой, как камень, глины либо из песка. Поверхность земли неровная, иногда мы натыкаемся на настоящие кратеры. В такую жару мне постоянно хочется пить, однако Лкетинга считает, что чем больше я пью, тем сильнее жажда. Он отрезает от куста две веточки, одну сует в рот, а другую протягивает мне. Эти ветки хороши для чистки зубов и еще утоляют жажду.

Время от времени моя широкая хлопчатобумажная юбка цепляется за колючие кусты. Проходит еще час. Я вся взмокла, меня мучает жажда. Мы идем к реке, которая должна быть вдали, судя по тому, что деревья там крупнее и зеленее. Добравшись, я напрасно ищу воду в высохшем русле. Какое-то время мы идем по руслу и скоро замечаем несколько обезьян, которые в испуге скачут по камням. Возле этих камней Лкетинга выкапывает в песке ямку. Скоро песок темнеет, образуется первая лужица воды, которая постепенно становится все прозрачнее. Жажда утолена, можно идти домой.

Оставшаяся часть козьей ноги – мой ужин. Мы беседуем в полумраке. Мать хочет больше знать о моей стране и о семье. Иногда мы смеемся над нашими трудностями в общении. Как обычно, Сагуна спит рядом с матерью. Постепенно девочка привыкла ко мне, но прикасаться к себе пока не позволяет. После девяти мы пытаемся уснуть. Я остаюсь в футболке, а юбку подкладываю под голову вместо подушки. Одеялом мне служит какая-то тонкая тряпка, но она не защищает от утреннего холода.

На четвертый день я ухожу с Лкетингой до вечера пасти коз. Я очень горжусь, что могу пойти с ним. Я счастлива. Нелегко удержать всех животных вместе. Когда мы встречаем другие стада, я удивляюсь, как их хозяева, включая детей, умудряются отличить свою козу от всех остальных – ведь в стаде не меньше пятидесяти голов.

Мы спокойно проходим километр за километром, а козы щиплют уже почти голые кусты. В полдень мы ведем стадо к реке на водопой, затем продолжаем путь. Мы тоже пьем эту воду. Это наша единственная пища в этот день. Вечером возвращаемся домой. Полностью измученная и обожженная палящим солнцем, я думаю: хватит с меня одного раза! Я восхищаюсь людьми, которые делают это каждый день в течение всей своей жизни. У хижины меня радостно встречают мать и старший брат с женой. Из их разговора я понимаю, что обо мне говорят как о героине. Они гордятся, что я сделала это. Впервые я крепко сплю до позднего утра.

В свежей хлопчатобумажной юбке я выползаю из хижины. Мать удивляется и спрашивает, сколько же у меня юбок. Я показываю четыре пальца, и она спрашивает, могу ли я отдать ей одну. У нее есть только те, что она носит годами. Судя по дырам и грязи на них, в это легко поверить. Но мои юбки слишком длинны и узки для нее. Я обещаю ей привезти новую юбку после следующего сафари. По швейцарским меркам у меня немного одежды, но здесь с четырьмя юбками и примерно десятью футболками чувствуешь себя, как в доме мод.