Белая масаи. Когда любовь сильнее разума

Добравшись до Маралала, мы заселяемся в номер. Трое мужчин сидят на одной кровати, и я смотрю на них. Конечно, Лкетинга хочет знать, что я привезла. Воины также выжидающе смотрят на меня. Я открываю сумки и достаю сначала одеяла. Лкетинга сияет при виде мягкого ярко-красного одеяла, я просто сразила его таким подарком. Полосатое он хочет сразу же подарить другу, но я возражаю, потому что хотела бы, чтобы оно было нашим, ибо кенийские одеяла колючие. Я сшила еще три канги для Лкетинги, и, полагаю, их он может подарить, потому что воины смотрят на них горящими глазами. Слушая кассету с голосами моей семьи, Лкетинга приходит в изумление, особенно когда узнает Эрика и Джелли. Его радость не знает границ, и моя тоже, потому что я никогда не видела, чтобы привычные европейцу вещи вызывали столько удивления и искренней радости. Мой мужчина копается в дорожной сумке – хочет знать, что еще я привезла. Найдя колокольчик, свадебный подарок мамы, он приходит в восторг. Двое других тоже оживляются. Они передают друг другу колокольчик, который, как мне кажется, здесь звучит громче и приятнее. Они тоже хотят такой подарок, но у меня он только один, поэтому я дарю им два маленьких колокольчика для коз, чему они тоже очень рады. Когда я объявляю, что это все, мой возлюбленный продолжает перебирать вещи. Его восхищают пакетики с пудингом и лекарствами.

Теперь мы наконец пытаемся рассказать обо всем друг другу. Дома все хорошо, потому что пошел дождь. Правда, много комаров. Сагуна болеет и ничего не ест с тех пор, как я уехала. Ах, как же я жду завтрашней поездки домой!

Сначала мы идем есть. Конечно, меня снова ждет жесткое мясо, лепешки и что-то вроде листового шпината. Скоро весь пол усеян костями. Мир снова выглядит совсем иначе, чем три дня назад. Мне здесь хорошо. Поздно вечером двое воинов уходят, и мы наконец остаемся одни. В Маралале холодно из-за непрекращающегося дождя, и я могу забыть о душе на улице. Лкетинга приносит большой таз с горячей водой, чтобы я могла хоть немного сполоснуться в комнате. Я счастлива снова быть рядом с моим дорогим человеком. Но я опять почти не сплю – кровать узкая и продавленная, мне приходится снова к ней привыкать.

С утра мы первым делом отправляемся в офис, чтобы узнать, нет ли новостей по поводу удостоверения личности Лкетинги. К сожалению, нет! «Так как нет номера, все затягивается», – объясняет сотрудник. Я расстроена этой новостью, так как мне продлили визу всего на два месяца. Как выйти замуж при таких обстоятельствах за такое короткое время, я совершенно не представляю.

Мы решаем сначала добраться домой. Из-за мокрой погоды короткий путь через лес закрыт, и мы вынуждены двигаться в объезд. Тут все изменилось. Повсюду большие камни и ветки, дорога изрыта канавами. Тем не менее все проходит благополучно. Полупустыня расцвела, местами даже видна трава. Здесь все растет невероятно быстро. То и дело встречаются мирно пасущиеся зебры или семьи страусов стремительно убегают, услышав шум мотора. Нам нужно пересечь сначала маленькую, а затем большую реку. Уровень воды в обеих приличный, но, слава богу, мы можем проехать на полном приводе, не увязнув в песке.

Когда до Барсалоя остается около часа езды, я вдруг слышу тихое шипение, и вскоре машина сильно накреняется. Проверяю, что случилось. Опять спустило колесо! Чтобы добраться до запаски, нужно выгрузить все вещи. Затем я заползаю под страшно грязную машину, чтобы установить домкрат. Лкетинга помогает. Через полчаса все готово, и мы отправляемся дальше. Наконец добираемся до хижины.

Мать встречает нас с улыбкой. Сагуна кидается мне в объятия. Это очень теплое воссоединение, я даже целую мать в щеку. Когда мы выгружаем багаж, хижина оказывается заполненной вещами до отказа. Мать готовит чай, а я вручаю ей и Сагуне юбки, которые сшила сама. Все счастливы. Лкетинга включает магнитофон, что вызывает оживленную болтовню. Когда я передаю Сагуне темнокожую куклу, которую мама купила для нее, у всех открываются рты, и Сагуна с криком убегает из хижины. Я не могу понять такой реакции. Мать издали с опаской смотрит на куклу, а Лкетинга спрашивает: «Это что, мертвый ребенок?» Придя в себя от изумления, смеюсь: «Нет, это всего лишь пластмасса». Но к кукле с волосами и, главное, с открывающимися и закрывающимися глазами все привыкают только спустя некоторое время. Приходит все больше и больше удивленных детей, и только когда одна из девочек хочет взять куклу, Сагуна подпрыгивает и прижимает куклу к себе. Отныне к кукле запрещено прикасаться всем, даже матери. Сагуна теперь спит только со своим «ребенком».

На закате на нас набрасываются комары. После дождя они чувствуют себя прекрасно. Несмотря на то, что в хижине горит огонь, они жужжат над нашими головами. Я устала размахивать руками. Так невозможно спать! Меня кусают даже через носки. Это, конечно, омрачает радость пребывания дома. Я сплю в одежде и натягиваю на себя новое одеяло. Но не могу накрыться с головой, в отличие от других. Почти в истерике я засыпаю лишь под утро.