Белая ночь

— А Альбина? — спросил Серега Перельман, заедая портвейн докторской колбасой, которую по-хозяйски напилил Марков.

— И Альбина, — коротко ответил Акентьев, а потом добавил:

— Коза, которая возомнила себя пастушкой, а всех кругом — козлами.

— И что ты будешь делать?

— А вот это моя маленькая профессиональная тайна. Тебя интересует результат.

— Но колесо ты все-таки проиграл. Я свое завтра распечатываю.

А Альбина в это время, злая, как черт, возвращалась по темному переулку домой. Но чем ближе она подходила к дому, тем на душе у нее становилось легче. И когда она уже вошла в подъезд, ее охватило острейшее ожидание счастья. Она кинулась к почтовому ящику и вытащила оттуда конверт. И даже прижала его к груди, зажмурив от радости глаза. И все неприятности, которые она сегодня переживала, показались не такими уж страшными. Какому-то идиоту Акентьеву что-то в ней не нравится… А другие зато пишут ей такое:

"В твоих умных глазахмне смеется сама красота,Потому что от мертвогоэти глаза отличили живое.Я желаю тебе,чтобы ты оставалась чиста,Ведь тогда и расставшись с тобой,Я останусь с тобою".

Глава 6

ЛИТЕЙНЫЙ ПРОСПЕКТ

В первую неделю после Нового 1958 года в библиотеку ходили только студенты. И это Флору очень радовало. Однажды, изучив и примерно определив для себя область интересов «своего» читателя, она выудила из спецхрана редкое издание древнегреческих трагедий.

Там были уникальные комментарии дореволюционной профессуры. В общем каталоге этой книги просто не было.

И когда объект, как всегда, пришел за своими книгами, Флоpa набралась смелости и положила на стол перед ним свой трофей.

— Думаю, вам это может быть интересно. Она посмотрела на него с таинственным видом, и шепотом добавила, оглянувшись по сторонам:

— Спецхран. Перед вами сдал один привилегированный человек.

Глаза его немного округлились, когда он взглянул на книгу. Он поднял брови. И мелко закивал головой.

— Да, да, большое спасибо. — И поспешил скорее с книгами уединиться.

Она волновалась. Он сидел часов шесть. Ее смена давно закончилась. Но что-то не давало ей спокойно уйти. Даже простая его улыбка без слов компенсировала бы все ее душевные затраты.

Но ей повезло несказанно больше. Он начал с ней говорить. А она достойно отвечала, потому что была к этому экзамену подготовлена.

Он удивился тому, как хорошо она знает то, что сейчас занимало его.

И в этот вечер впервые в жизни она уходила из библиотеки не одна. С Володей. В его раскованной речи творческого человека имя ее обрело новое звучание. Каждую свою фразу он начинал ласкающим ее слух обращением «дражайшая Флоренция».

Он говорил, не умолкая. О вечных сюжетах древних греков. О том, что их хватило на всю последующую историю человечества. О том, что он, будущий режиссер, будет ставить в театре только греков и, может быть, даже оденет древних героев в современные костюмы.

Она старалась время от времени вставлять в его монолог хотя бы по одной фразе, в которой очевидна была бы ее компетентность в вопросе. И старалась не зря. Несколько раз он лестно отзывался об ее удивительной начитанности. Искренне восхищался тому, какая она «редкая отдушина в этом мире». И она пила эту сладкую лесть с закрытыми от наслаждения глазами, как пьют ледяной лимонад «Буратино» при температуре плюс тридцать. Она пошла за ним, как крыса за дудкой, совершенно не в ту сторону. Ей давно нужно было идти направо.

А она, ни слова ему не возражая, покорно пошла налево.

— Ну, вот и мой троллейбус! — вдруг совершенно неожиданно для нее сказал он. — Приятно было познакомиться, дражайшая Флоренция.

Завтра, возможно, увидимся…

Он торопливо поцеловал ей руку и успел запрыгнуть на подножку. Она осталась стоять и обалдело смотрела вслед уходящему троллейбусу. Было уже почти одиннадцать часов вечера.

Когда она, шарахаясь от пьяных во дворе, пришла наконец домой, в комнате пахло сердечными каплями. Мама накинулась на нее с расспросами. Флора обняла ее и попросила прощения. Сказала, что просто решила прогуляться. Очень болела голова. Ни о чем рассказывать ей она не стала.

Потом она не спала всю ночь. В ее жизни случилось неслыханное событие. Она гуляла с мужчиной! Она с ним говорила! И какая разница, что он студент, а ей тридцать лет. Пусть так.

Но за всю жизнь никто и никогда не говорил ей больше приятных вещей, чем он за какой-то час. Никто и никогда.