Белая птица

Алиса уже выбивалась из сил, когда, взбежав по лестнице она толкнула очередную дверь и она открылась. В кабинете ничего кроме нескольких стульев и одного окна, не было. У неё подгибались колени, но хватило сил запрыгнуть на стул, а с него на подоконник. Рванув за ручку, она распахнула створку окна. Глянула вниз и отпрянув зажмурилась. Следом в комнату ввалились друг за другом Сэм и длинноволосый. Один нагнулся, опершись руками в колени и натужно со свистом дышал, второй прислонился к стене и закашлялся. Сэм отдышавшись сделал шаг к Алисе и всё ещё тяжело дыша прохрипел надсаженным голосом:

— Слазь. Слышь, слазь говорю. Хочешь денег? Много денег? С нами работать будешь. Заработаешь столько, что тебе и не снилось.

— Вы уроды. Больные. Не подходи ко мне, я выпрыгну, — выкрикнула Алиса, схватив рукой за твёрдую закраину окна и снова посмотрела на улицу.

Там опять пошёл снег, большие хлопья снега как слёзы. Они сыпали из низких серых облаков. Небо плакало вместе с ней. На Алису нахлынуло удручающее чувство заброшенности, как в детстве. Никому она не нужна. Даже полицейские не идут её спасать.

— Держи её, — визгливо вскрикнул длинноволосый.

Сэм сделал резкое движение в её сторону и крепко схватил руками. Дёрнувшись Алиса сделала шаг. В руках у Сэма осталась только куртка.

Белая птица падала камнем вниз. Крылья ломались о ветки промёрзлых насквозь, ставших железными деревьев. Крик нарастал до бьющего по ушам визга смешиваясь с жуткой болью во всём теле.

— Тише. Тише, деточка, — откуда-то издали доносился ласковый голос.

Голос был хорошо знаком. Это тётя? Или ангел?

— Ей больно, поставьте укол, — молил кого-то голос.

— Сейчас поставлю, — отвечал не менее ласковый голос.

Боль уходила и крик затихал где-то внутри до следующего приступа боли.

Чьи-то ладони гладили по лицу и рассеивали боль, страх и тревоги. Открывать глаза было больно, даже полумрак комнаты резал по глазам.

— Ирина, как она? — мужской вкрадчивый голос шёпотом спросил над ней.

— Сами не видите? — пытаясь сдерживать гнев, тихо ответил женский.

— Я разговаривал с врачом, операция прошла успешно. Внутри ничего не повредила. Только кости сломаны. Хорошо, что деревья и сугроб смягчил падение, — горечь и сожаление звучали в его тоне, — Мы не думали, что они её схватят.

— Вы похоже вообще ничего не думали, — возмущённо пролетели слова над Алисой, — Маленькую девочку в логово бандитов отправили.

— Ирина, всё будет хорошо, — пролетело виновато с другой стороны.

— Вы всех поймали? А детей нашли? — устало спросил женский голос.

— Да. И всё это благодаря Алисе. Девочки в порядке. Только накачены снотворным. Они тут в больнице. Бандитов допрашивают, — произнёс ставшим горделивым мужской голос и перенёсся на ту же сторону откуда звучал женский, — Ирина, всё будет хорошо. Она девочка крепкая, быстро пойдёт на поправку.

Женский голос тяжело вздохнул:

— Я хотела её на каникулах куда-нибудь свозить. Раньше мне её мать не давала. Заставляла на каникулах работать. Хотела порадовать мою малышку, а тут такое, — слёзы проскальзывали в каждом слове, казалось и слова слезами падают на её кровать.

— Ничего, мы на летних каникулах поедем, — уверенность сквозила в мужском голосе.

— Мы? — удивление зазвенело в женском.

— Да. Я вас на Байкал повезу. Поедем на машине. У меня друг на самом берегу живёт. Увидите какое это красивое место. Это море. Большое и прозрачное. Будем омуль ловить. Плавать. Увидите удивительных птиц. Бакланов и больших белых чаек.

Мужской голос перебиваемый женским удалялся и заглушался шумом набегающих на берег волн и криком чаек. Она смотрела сверху на прозрачную воду. Нет это не вода, такой прозрачной воды не бывает. Это воздух, который рябит от порывов ветра. И она в этом потоке воздуха. Летит и не падает. Два больших, сильных, белых крыла удерживают её, и она может свободно парить над прозрачной рябью бесконечного воздуха.