Белая Согра

Жу просыпалась в поту. Долго пялилась на себя в зеркало, как будто желая понять, живая она или нет на самом деле. А потом делала всё, чтобы не быть похожей на себя прошлую: выкинула все юбки, нашла в шкафу две старые отцовские рубашки, закатала рукава и ходила в них, обкарнала волосы ещё короче и покрасила их зелёнкой – почему-то казалось, что если купит нормальную краску, это будет тоже «как мама», она ведь красилась всю жизнь. Потом и джинсов показалось мало, она стащила у отца брюки, они были длинны и широки, Жу закатала их до щиколоток и пристегнула яркие зелёные подтяжки. Выглядеть стала как Чарли Чаплин, но это не помогало: там, во сне, она всё равно оставалась прежней девочкой с длинной косой, и мама продолжала пилить её изо дня в день.

А в марте ей, похоже, это самой надоело, она покинула границы сновидения и вышла. Наконец, вышла.

Вот как это было.

Жу идёт в школу. А мать перед нею. По улице. Жу сразу её замечает, только из подъезда выходит. Со спины, но узнает, как же не узнать. В пальто, короткой юбочке, сапожки на каблуках. Девочка-няшечка. Волосы длинные по плечам. Ох уж эти волосы…

Нет, Жу не страшно. И не странно. Жу как-то сразу понимает, что так должно быть. И именно в марте. Морозы кончились, зима гикнулась. Снег тронулся, земля открылась. Полезло потаённое вместе с собачьими каками – полезла новая жизнь. Она же всегда вылезает из смерти. Из тлена. Из жижи и прелых листьев. Жу не удивляется. Просто идёт за ней. Идёт и идёт через весь город, по незнакомым улицам. А мама не оборачивается, хотя знает, Жу чувствует, что она знает, что за ней идёт.