Белая стена

– Попробуйте заговорить. Вы можете говорить… Сделайте усилие.

Он шевелит губами, со страхом разлепляет веки. Чахлый послеполуденный свет внушает ему страх. Слепит его. Где я? Не помню. Ни одного знакомого голоса. С трудом различает две неподвижные фигуры в белом. Чего они хотят? Этот вопрос пугает его, может, потому, что он снова услышал пронзительный звук, снова попал в туннель, по которому летит со скоростью сто восемьдесят рядом с кем-то, кто спрашивает, долго ли еще осталось.

И тот же вопрос задает Алисе Жилваз регистратору, продающему талоны, что дают право родственникам посетить больных. После того как она пошла к лейтенанту, а тот отказался принять ее, Алисе Жилваз чувствует, что осталась в мире одна-одинешенька. Никто не позвонил ей домой. Было бы так хорошо, если бы кто-нибудь ей позвонил!…

Около больницы на скамейке сидит какой-то мужчина. Посматривает беспокойно по сторонам, но улыбается при виде другого мужчины, что подходит держа в руке сумку – в таких рабочие обычно носят еду. Они здороваются, беседуют негромко, оба явно следят внимательно за всем происходящим вокруг. Затем – что такое, не пойму, – вновь прибывший садится на скамейку, а тот, что ждал, берет сумку и уходит в неярком предвечернем свете, шагая широкими шагами и оглядываясь. Быстро доходит до угла, там останавливается, закуривает.

Затем продолжает путь, теперь он спокоен. И начинает насвистывать.

Странно!

Неужели есть еще люди, способные насвистывать?!