Белая тишина

Ночью Богдан проснулся от скрипа дверных петель. Кто-то вошел в избу и забормотал, что охотники в такое время чай пьют, а партизаны почему-то спят. Богдан узнал Акунку. Он встал, вышел на улицу и убедился, что утренняя звезда вышла на свой дозор. Когда он вошел в избу, в избе горела лампа, в печи потрескивали поленья. Партизаны сидели, покуривая трубки.

Богдан сел рядом с Кирбой.

— Тебе надо заиметь часы, — сказал он Кирбе.

— Зачем они? Всякий зверь в тайге знает, когда вставать, когда ложиться спать, а мы люди, лучше их знаем. Солнце есть, звезды есть — зачем часы?

— Все командиры имеют часы, все они по часам команды подают.

Кирба задумался. Он тоже видел у всех командиров часы, однажды видел, как Тряпицын сверял часы с Мизиным. Верно говорит Богдан, командиру без часов вроде бы нехорошо, у кого не достает чего-то командирского.

Кирба представил, как он достает из внутреннего кармана большие часы с цепочкой, смотрит на них и говорит: «Через час выходим из Богородска». На него смотрят партизаны, и все кивают головами, все соглашаются, хотя никто не знает, сколько им ждать этого часа, какой путь проходит звезда за этот час.

Выкурив трубки, партизаны попили чай, собрались по-охотничьи скоро и вышли в поход. Впереди отряда шел Потап Чируль.

Утренний жесткий мороз щипал щеки, нос, поднявшийся верховик гнался за лыжниками, подталкивал в спину. Было совсем еще темно, но привычные к ней охотники видели окружающие торосы, чернеющие вдали тальниковые острова. А Потап Черуль в этих местах мог вести отряд с завязанными глазами.

Верховой ветер усиливался, партизаны с тревогой поглядывали на небо, все поняли, что надвигается пурга. Жестокая зима выдалась нынче, редкие дни выглядывало маленькое желтое солнце, больше оно скрывалось за черными снежными тучами. Шел беспрерывный снег, потом поднимался ветер, крутил пушистый снег, мел в овраги, в прибрежные кручи и засыпал их. Острова на Амуре исчезли под снегом, кустарники погребены под сугробами, из-под снега торчат верхушки тальников.

Лыжный отряд Кирбы, сокращая путь, шел к Николаевску. Когда закрутила пурга на Амуре, отряд ушел в тайгу, под вековые кедрачи, и продолжал путь. Родная тайга укрыла их от пурги. Ночевали они под густыми кедрами, постелью им был мягкий снег, одеялом черная ночь. Так они не одну ночь ночевали в тайге, когда гнались за ловким и хитрым соболем.

На второй день разведчики, шедшие впереди отряда, заметили в тайге костры. Сообщили командиру. Кирба с Потапом Черулем подкрались поближе к кострам и наблюдали за людьми, гревшимися у огня. По всем признакам, это были партизаны, один из лыжных отрядов.

— Я выйду к ним, наши пусть на всякий случай под прицел возьмут их, — сказал Кирба.

— Ты командир, тебе нельзя рисковать, — сказал Черуль. — Лучше я пойду.

— Яков Тряпицын всегда один выходит к белым, — ответил Кирба и, поднявшись на ноги, скатился к кострам.

— Стой! Кто ты? — окликнули его караульные.

— А вы кто? — выкрикнул Кирба.

К нему приблизились два бородача с берданками наперевес. Поднялись другие, схватились за ружья.

— Мы партизаны, — ответил один из бородачей.

— Мы тоже партизаны, — сказал Кирба. — Кто ваш командир?

Партизаны повели Кирбу к костру. Навстречу им встал среднего роста русский, с рыжеватой бородкой, с маузером на боку.

— Кто такой? — спросил он сиплым, простуженным голосом.

— Командир лыжного отряда гольдов!

— Документы есть?

— Вот документы, — Кирба поднял в левой руке берданку и похлопал правой по кобуре.

Командир партизан усмехнулся.

— У всех есть такие документы. Бумагу тебе дали в штабе?

— Зачем мне бумаги? Мне Тряпицын сказал, ты командир. Этого тебе мало? Сам Тряпицын сказал слово. Мало?

Или имя Тряпицына подействовало на партизанского командира, или он поверил Кирбе, но он улыбнулся и сказал:

— Где твой отряд? Почему никого нет с тобой?

— А ты почему не показываешь бумаги? — спросил Кирба. — У тебя есть бумага, что ты командир?

Рыжебородый расстегнул полушубок, вытащил бумагу и протянул Кирбе. Кирба не умел читать, но не растерялся, позвал Богдана.

— Это комиссар, — представил Кирба Богдана.

Богдан поздоровался с рыжебородым, прочел с трудом бумагу, удостоверяющую личность командира отряда русских лыжников.

— Все верно, — сказал он, возвращая бумагу. — У нас нет такой бумаги, потому что мы из Богородска вышли, а штаб находятся в Мариинске.

Без разрешения командира Чируль вышел из-за укрытия и подошел к разговаривающим.

— Ты чево, Колька? Почему гольдам, ульчам не стал верить? — набросился он на рыжебородого.

Тот тоже узнал Черуля и засмеялся.

— Это ты, Черуль! Мать честная, ты тоже в партизаны пошел?

— А я чо, рыжий?

Кирба позвал своих лыжников, и те ловко скатились вниз, остановились возле костров, под одобрительный гул партизан.