Белая Церковь: Вдали от атеистического террора

Несмотря на столь явный разрыв с православной традицией епископ Григорий не стал делать резких заявлений, и почти до своей кончины сохранил отношения с великокняжеской семьей Но переписка постепенно затухала Поддерживал ее в основном владыка, потому что считал своим долгом – и как епископа, и как верноподданного – предупреждать Леониду Георгиевну и Марию Владимировну о грозящих опасностях: «Каждый из нас с радостью читал слова Великой Княгини в Ее обращении: «Обещаюсь и клянусь свято блюсти веру православную» Но как можно это совместить, когда Патриарх у власти не православный (подчеркнуто в тексте – С С.

), а принадлежит к ереси, от которой никак не хочет отказаться Широкое распространение сведений о службе Патриарха и ряда епископов в КГБ заставляет более щепетильное духовенство и мирян от них отталкиваться В политике Царственной Семьи это надо учитывать Мне неприятно с самого начала огорчать Великую Княгиню упоминанием такого вопроса, но верность обязывает докладывать не одни приятные вещи Положение трудное Пока я советовал бы высказываться как можно меньше и вместе с тем оказывать от времени до времени внимание положению верному истине «малого стада»» [47] В создавшейся обстановке владыка очень опасался попыток «преждевременного» восстановления монархии «Некоторые любезности московских правителей как будто могли бы обнадеживать нас, но меня не радовали Я очень опасался слишком раннего восстановления Монархии, до того, что народ наш станет морально способным блюсти православную Монархию Скорый переворот, при неспособности народа к этому, сделал бы Монархию непрочной, а новое падение ее было бы уже окончательным и безнадежным Для прочности перемены народ должен быть подготовлен, и теперешнее обновленчество должно замениться подлинным Православием Это тем более, что никто из нас не знает, кем и как юный Великий Князь приготовляем на случай принятия им на себя Царского служения Например: обучался ли Великий Князь Закону Божию систематически; если да, – то кем, и более ли существенно, чем обычные прихожане? Знаком ли он с приходской жизнью?»[48] Особенно возмутило владыку Григория согласие Леониды Георгиевны на участие в планировавшемся на 19 декабря 1994 г захоронении «останков» Царственных Мучеников – тех самых, на торжественном прославлении которых тринадцать лет назад присутствовал Владимир Кириллович.

К сожалению, отклика Великой Княгини почти не было Будучи, по-видимому, совершенно равнодушна к церковным вопросам, она отвечала кратко и старалась не затрагивать острых тем Похоже, что принципы, важные для владыки Григория, не были существенны для нее как таковые, а мыслились лишь в связи с той или иной церковной организацией Так, прочитав письмо владыки Григория от 13 июля 1992 г, в котором он пытается обосновать невозможность сотрудничества с отступнической Патриархией, она начинает ответ так: «Прочла несколько раз Ваше письмо, но не вижу никакого просвета у Митр Виталия»[49]

Последнее письмо ее к владыке Григорию было отправлено 17 мая 1995 г В этот день владыка уже прибыл в Суздаль, с которым он теперь соотносил свои надежды на восстановление Русского Православия Когда-то он связывал их с крушением коммунистической диктатуры, но время показало, что большинству людей – среди которых оказались даже очень близкие к владыке люди – ближе сиюминутные политические соображения.

Подведем теперь некоторые итоги Монархические убеждения никогда не были для владыки Григория просто декларацией Они звали его к определенным действиям, отказаться от которых значило, по его мнению, нарушить долг Такие понятия были усвоены им с детства и пронесены через всю жизнь Очень характерный пример описывается в кисловодском дневнике юного графа Юрия Павловича «Суббота 13 января 1918 г Около аптеки увидел типа, который продавал книги о Распутине Купил у него 4 штуки и тут же уничтожил Пока я занимался этим полезным делом, ко мне подошел какой-то офицер и сказал: «Что вы делаете, молодой человек?» «Как видите, рву книжки». «Зачем вы это делаете?» «Потому что здесь пишут разные мерзости про Государя Императора» Он страшно обрадовался и, схватив мою руку, сказал: «Позвольте пожать вашу руку, молодой человек," – и с этими словами ушел».