Белая вода

Кажется, никто. Вместо ответа они извлекли пистолеты и направили на рыбаков.

— Вы инспектора канадской рыбоохраны? — нервно спросил Роберто, зная, что иногда рыбоохрана действует под прикрытием.

Ответа не последовало. Даже по-французски. Странно. И лица странные, с этими синими клоунскими ртами и жирно наведенными носами, от которых отходили на белые щеки стрельчатые крылья.

— Это судно Соединенных Штатов, — сообщил Роберто, подумав, что вдруг из-за испанского имени на корме их приняли за испанцев. Даже сейчас, два года спустя после так называемой Палтусовой войны, отношения между Канадой и Испанией были весьма натянутыми.

Не говоря ни слова, разукрашенные матросы стали подталкивать их к лодкам. Правда, при этом слышалось какое-то невнятное ворчание. Может быть, даже на французском, но Роберто не был в этом уверен. Слишком мало он знал этот язык.

Молча кивнув сыновьям, он повел их к ожидающему баркасу.

— Мы должны повиноваться этим людям, потому что мы в их территориальных водах, — просто сказал он.

Вскоре их доставили к плавбазе. Один из матросов остался на «Санто Фадо». Если их траулер арестован, хлопот не оберешься. Такое уже случалось, когда шла свара из-за палтуса. Ловцы морских гребешков теряли суда из-за незаконного промысла. Им их так и не вернули.

Когда они подходили к «Арен Сор», Роберто заметил что-то в воде. Оно было похоже на устремившуюся к цели акулу. Или дельфина. Но вода была слишком холодна для дельфина.

И тут его поразила внезапная догадка: торпеда! Белый пенистый след стрелой мчался к огромному судну.

Роберто попытался что-то сказать, показать пальцем, но в ответ получил хмурый взгляд и взмах стволом пистолета. Что-то было неестественное в полном молчании этих белолицых.

Роберто стал отсчитывать долгие секунды до взрыва.

Да, это могла быть только торпеда. И она быстро приближалась. Тускло поблескивал в серой воде металл. На вид она была длиной с человека. Или Патриарха, подумал он. Нет, это невозможно. У трески серебристая кожа. К тому же эта штука идет, как машина.

Три секунды, продолжал отсчитывать про себя Роберто. Две. Одна...

Белая стрела шлейфа воткнулась в борт судна чуть пониже ватерлинии.

Взрыва не последовало. И удара тоже. Вообще ничего. Пенный след вошел в борт судна и исчез.

Может быть, действительно бурый дельфин, играя, поднырнул под судно.

Роберто вновь вернулся мыслями к собственному тяжелому положению. Когда баркас подошел к плавбазе, со шлюпбалок спустились тросы и баркас втянули в грузовой люк, который тут же захлопнулся.

Их отвели в вонючий трюм, где вытряхивали рыбу из сетей, тут же разделывали и замораживали.

Даже на взгляд потомственного рыбака Роберто Резендеса, зрелище было отвратительное. Огромный перерабатывающий завод. Вот почему нет трески. Такое судно за день сжирает целый косяк, выплевывая консервы для кошек и рыбные палочки.

Такое судно принадлежит компании. Ни одной рыбацкой семье оно не по карману.

— Вот поэтому, — шепнул он сыновьям, — у нас и нет будущего.

Рыбу чистили — потрошили и разрубали пополам — на конвейерах в охлаждаемых отсеках. От вони рыбьих внутренностей в и без того спертом воздухе трюма могло стошнить.

Проходя мимо иллюминатора, Роберто улучил момент и взглянул на шероховатую поверхность моря. Там, в холодной зеленовато-серой воде Атлантики, он увидел, как волны заливают ржавый нос «Санто Фадо». Именно так. Он застыл, но его толкнули вперед.

Выглянув в следующий иллюминатор, Роберто не увидел и следа своего траулера. Только одинокий баркас уходил с того места, где Роберто оставил свое единственное средство существования.

Возможно ли это? Они действительно потопили траулер? Не может быть! Роберто ничего не сказал, но все его тело охватило холодным потом, а живот скрутило уже не от невыносимой вони, а от страха за свою жизнь — и жизнь своих сыновей.

Их привели в обитое сталью помещение, пол которого был устлан рыбьей чешуей и зловонными внутренностями. Роберто знал, что это такое. Из этой падали делают рыбную пасту «сусуми». Может быть, прямо здесь. Потом ее продают как еду для кошек.

Дверь захлопнулась. Дурной признак. В таком помещении не допрашивают.

— Я хотел бы объяснить... — начал Роберто.

Его слова остались без внимания. Рабочие в ярко-оранжевых куртках и черных резиновых сапогах длинными вилами подбирали внутренности и сбрасывали в чан. Там вращались какие-то острые лопасти или что-то в этом роде. Они гудели, перемалывая костистую рыбу, чтобы кости стали мелкими, мягкими и удобоваримыми.

— Мы не брали треску. Мы выслеживали Патриарха. Понимаете?

Роберто повторил слово «треска» и освященным веками жестом показал ее длину. Разумеется, размаха его рук не хватило показать размер трески, за которой он следил на своем эхолоте.

Белолицые громко засмеялись. Рыбацкая байка. Они решили, что он рассказывает рыбацкую байку. Это было ясно.