Белла

Тогда как неподкупной остов Ребандара растворялся под влиянием какой-то неизвестной кислоты в его теле министра, в тело Моиза — по-восточному жирное — внедрялся, как только дело шло о стране, крепкий остов великих дней и средних веков, и даже осанка его делалась более прямой и более благородной. Но это было не все. Ребандар обращался с государством, как обращаются с мужчиной, действуя на него юридическими доводами, разумом, авторитетом. Моиз, наоборот, особенно ценил женские качества Франции. Он сознавал, что превратить страну из королевства в республику значило переменить и самый пол страны: из мужского превратить в женский. Обо всем, что касалось его отношений к Франции, обо всем, что он сделал для нее, он никогда не говорил. В одно утро у Франции вдруг оказалась большая сила при переговорах с лондонскими финансистами в период финансового краха, и никто никогда не узнал, что Моиз дал ей эту силу, пожертвовав треть своего состояния. Он никому об этом ничего не говорил. Это была запись в его книге под заглавием «Женщина» — значит это было его тайной. Если он любил Францию, этот клирос храма Европы, где его единоверцы чувствовали себя в такой же моральной безопасности, как в средние века у алтаря, то это относилось к записи «Связи», это касалось только его и нисколько не касалось Ребандара. Таким образом для этой дуэли христианин из Шампани и еврей поменялись своим оружием: христианин взял себе лукавство и нескромность, еврей — честность и сдержанность, оба померились друг с другом своими силами, каждый со своей боевой честью, которая была обычной ежедневной честью другого.

— Господин министр, — ответил Моиз, — я банкир, глава вексельного банка — мой долг производить обмен ценностей. Поскольку ваши требования и требования курса будут совпадать, вы меня всегда найдете готовым исполнить все ваши приказания.

— Примите мою благодарность, — сказал Ребандар. — Присоединяю к ней сожаление, так как слышу в вашем ответе формулировку некоторых оговорок.

Фразы Ребандара, казалось, были выучены по руководству практических разговоров для государственных деятелей.

— Страна, даже приморская, не может регулировать своих приливов и отливов, — возразил Моиз, которого забавляла эта банальность. — Но я весь к вашим услугам, если вопрос идет о том, чтобы их предвидеть.

Ребандар внезапно встал и, избегая метафор как старый парламентарий, сказал:

— Не будем притворяться, вопрос идет не о луне, а о Дюбардо.