Белладонна

Лора успокаивается на глазах. Она хочет угодить хозяйке, хоть и не понимает, почему. И дело не в том, что у них общие воспоминания о прошлом. Просто Лора мгновенно подпала под ее очарование. Белладонна ничем не поощряет ее; напротив, она сдержанна на грани враждебности. Правду сказать, она способна даже напугать. Ее лицо сосредоточенно и ничего не выражает, будто бы на ней маска холодной вежливости, прикрывающая черную пустоту в душе. И вы готовы на все, что в вашей власти, лишь бы она сменила это застывшее выражение, а если не удастся — хотите исчезнуть туда, где она не сможет причинить вам боль.

— Все началось с моей мачехи, — говорит Лора и, стараясь сохранить спокойствие, складывает руки на коленях, опускает глаза на идеальные овалы ухоженных ногтей. Мое сердце трепещет, я готов сдаться с радостным вздохом, последние сомнения тают, как свет зари в вечереющем небе. Да, она не та избалованная эгоистка, какой я ее считал.

— Моя мама умерла от заражения крови после тяжелой беременности, — продолжает рассказ Лора. — Ребенок тоже умер. Я назвала ее Софи, хотя мне и не дозволили на нее посмотреть. Мне было семь с половиной — в этом возрасте дети уже кое-что помнят.

— Вы, наверное, очень тяжело переживали смерть Беатриче, — отваживаюсь я, вспомнив язвительные замечания Лоры, которые слышал от нее в Мерано. Интересно, забыла ли она свои слова, сказанные много лет назад?

— Да, я очень горевала. Но еще хуже, разумеется, пришлось Леандро. — Она оборачивается и смотрит на меня. — Томазино, я не забыла тех слов, которые сказала вам тогда, в Мерано. Мне очень стыдно за них. — Она отпивает глоток вина, не замечая, что ее пальцы крошат печенье. — Беатриче влюбилась в партизана, который скрывался в Ка-д-Оро между поездками в Рим, и забеременела. Кое-кто из местных говорил, что он — шпион, предатель, но я-то знаю — это злобные сплетни, которые сочинялись, чтобы уязвить Леандро и загубить ее репутацию. Но им не удалось очернить его. Беатриче никогда не опустилась бы до связи с человеком бесчестным, в этом я не сомневаюсь.

— Значит, леди Беатриче все-таки была образцом добродетели, — говорю я.

— Она была женщиной, и этим все сказано, — отвечает Лора, покусывая губу.

— Вы скучаете по ней, — замечаю я.

— Ужасно. Трудно поверить — прошло уже десять лет. После ее смерти Леандро не любил говорить о ней. Он будто закрыл свое сердце для всех чувств. До тех пор, пока не встретил вас. — Она отваживается взглянуть на Белладонну — та тихонько покачивается в кресле, любуясь на закат. — Тогда я очень разозлилась на него — и на нее тоже, за то, что умерла такой молодой и сильной. Почти возненавидела ее.

— И закусили удила.

— Да. Весь мир накинулся на Леандро с обвинениями. Он был легкой мишенью — могущественный и богатый, он мог позволить себе иметь врагов, которыми гордились бы сами Борджиа.

— Мне кажется, он считал, что несет наказание, — предполагаю я.

— Наказание? За что? — спрашивает Лора.

— За то, что был безжалостен, что добился успеха и был фантастически богат. Что-то вроде кармического возмездия за то, что превысил отведенные ему рамки.

— За то, что осмеливался изображать бога, — как бы про себя говорит Белладонна.

— Я никогда не спрашивала его об этом. Это меня не касалось, — отвечает Лора. — Когда война закончилась, я поехала навестить его, но чувствовала, что не нужна ему. Я напоминала ему о Беатриче, о том, что он потерял. А когда я забеременела Рупертом, пришлось вернуться домой. У меня родился сын, потом дочь Кассандра. Мы долго переписывались.

— Какова же роль вашей мачехи? — спрашиваю я, возвращаясь к теме злой колдуньи. — Ваш отец повторно женился? Когда?

— Как только позволили приличия, — с горечью отвечает Лора. — Ровно через четыре месяца после маминой смерти. Он сдался — не смог справиться с одиночеством. Он ничего не понимал в детях и был рад, что нашлась женщина, готовая взять на себя заботы обо мне и Спенсере — моем младшем брате. Вместо еще одного ребенка получил новую жену. Но Вайвика была ничуть не похожа на мою маму.

— Выпустила коготки, да?

— Вот именно. Сказала отцу — или она, или мы. Он выбрал ее. В первый же день после свадьбы нас отправили в интернат в Швейцарию. В каникулы мы приезжали домой; если, по мнению Вайвики, мы вели себя плохо, нас запирали в детской, где все было приготовлено для бедной покойной Софи. Там нас оставляли без еды, и некому было о нас позаботиться. — Лора горько рассмеялась. — Мы со Спенсером утешали друг друга тем, что вот вырастем — обязательно убежим. Труднее всего мне было понять, как отец сумел полностью выбросить из головы память о маме. Мне казалось, они были счастливы.

Мы долго молчим. Белладонна покачивается в кресле и смотрит в пустоту.

— Когда мне было пятнадцать, Вайвика попыталась упрятать меня в сумасшедший дом, — вдруг выпаливает Лора, потом зажимает рот ладонью. — Не понимаю, почему рассказываю вам такое. Об этом никто на знает, кроме Леандро.

Видите, о чем я говорю? Люди готовы на все за один одобрительный кивок Белладонны.

— Что произошло? — осторожно спрашиваю я.