Белладонна

— Finita la commedia, — произносит она.

— Да, — подтверждает он. — Я никогда не забуду, каким было его лицо, когда он спустился с лестницы. «У тебя есть фотографии?» — спросил он, и я утвердительно кивнул. Он больше не сказал ни слова, мы поймали такси и поехали обратно в «Клэридж». Я пытался извиниться, впервые в жизни я не знал, что сказать.

— Очевидно, он сумел смириться, — замечает Белладонна.

— Да. И сумел одержать победу. Никто ничего не заподозрил — ни Николь, ни отец — пока свадебная церемония не закончилась. А наутро молодожены намеревались отбыть на медовый месяц. Хью пригласил отца к себе в комнату, достал конверт с фотографиями и сказал ему, что никогда до самой смерти больше не заговорит с ним, а если тот еще раз попытается тронуть его жену, разошлет фотографии в газеты. Негативы уже отданы адвокатам, и семью ждет жестокий позор. В тот же вечер, когда счастливая пара уединилась в супружеской постели, и Николь собралась принести в дар возлюбленному свою бережно хранимую девственность, он вручил ей еще один конверт с фотографиями и сказал, что не прикоснется к ней до тех пор, пока не убедится, что она не носит под сердцем ребенка от его отца. А потом она будет делать все, чего он от нее потребует, но исключительно в целях произвести на свет наследника.

— Ну и сцену, наверное, она ему закатила.

— Еще какую. Со слезами, с мольбами, с извинениями. Но он был непреклонен. Ей ничего не оставалось, кроме как стать паинькой, по крайней мере на первое время. Она сумела потихоньку добиться его расположения, потому что знала: он до сих пор безответно влюблен в нее. Она быстренько произвела на свет двоих детей и вернулась к прежним привычкам. Правда, стала осмотрительнее. Тогда-то он и познакомился с Лорой.

— Мне кажется, Николь с Эндрю стали бы прекрасной парой, — говорит Белладонна и взмахивает рукой, будто подводя итог. — Они друг друга стоят.

Гай отвечает едва заметной улыбкой.

— Вы правы. Я как раз над этим работаю.

— Неужели в Англии так сложно получить развод?

— Не то чтобы очень сложно, — отвечает он. — Но если Николь узнает о Лоре, то у Хью прибавится хлопот.

— Понятно, — произносит она.

— Знаете, — говорит он, — вы только что взмахнули рукой, и эта ваша манера напомнила мне одну женщину, с которой я был знаком. Нет, точнее сказать, не знаком — просто встретил однажды. В Нью-Йорке.

— Кажется, догадываюсь. Ее имя начинается на Б и заканчивается в неком клубе.

— Откуда вы знаете? Наверное, дело в ваших глазах.

— Ну конечно, больше ни у кого в Америке нет зеленых глаз, — язвительно замечает она. — Вы не первый обратили внимание на это.

Гай улыбается, на этот раз по-настоящему.

— Вы когда-нибудь бывали в клубе «Белладонна»?

— Вы хотите спросить — стояла ли я снаружи и ждала ли, пропустит меня собака или нет? Нет, к сожалению, нет. — Она не лжет, конечно, ей никогда не приходилось стоять на улице. — Мне не нравится быть среди людей.

— Тогда почему, разрешите спросить, вы устроили сегодня этот вечер?

— Чтобы выполнить свои светские обязательства и подбросить соседям пищи для разговоров, — отвечает Белладонна, и ее голос снова становится холодным. — Теперь они посмотрели дом, познакомились с моими эксцентричными выходками — особенно им не нравится, что я вожу дружбу с людьми, которых они считают социально и морально неблагонадежными. И, надеюсь, оставят меня в покое, перестанут забрасывать приглашениями на свои тоскливые вечеринки, помолвки и охоты.

На краткий миг Гай задается вопросом — может быть, он ошибается? Он знает, что она говорит правду, утверждая, что хочет быть в одиночестве. Может быть, его подозрения безосновательны, у Брайони в самом деле была собака по имени Дромеди, а не Андромеда, и все остальное — чистейшей воды совпадение.

А может быть, и нет. Она сидит так неподвижно. Такая величественная. И слушает его с такой сосредоточенностью. И денег у нее столько, что можно купить Английский банк. Ее окутывает непроницаемая завеса тайны, и Гай понемногу влюбляется.

Он встает, потягивается, желает ей доброй ночи.

Она кивает. На ее лицо вернулась безразличная вежливость, та самая, которую он увидел, впервые войдя в эту комнату и усевшись в серебристо-голубое кресло.

Мне знаком этот взгляд, говорит себе Гай, выходя из комнаты. Я видел его много раз — в зеркале.

16

Отцы и сыновья

— Быть съеденным почиталось за великую честь, — говорит Хью. — Так рассказывал Гай о племенах людоедов, которых он встречал в путешествиях. Если съешь тело своего самого яростного и самого храброго врага, его ярость и храбрость перейдут в твою плоть и сохранятся навечно.

— Большое спасибо, — говорю я. — Вы снабдили нас очень ценной информацией. Непременно приму ее к сведению, когда в следующий раз буду жарить соседей на шампуре.