Белладонна

Мое колено подергивается от боли. Белладонна внезапно встает и выходит, мимо винных бутылок поднимается по лестнице. Мы без промедления следуем за ней.

— Ты знаешь, кто он такой, — говорит Белладонна Гаю, когда мы наконец вернулись в благословенный уют хорошо знакомой кухни. Ее голос ровен и тускл.

— Да, я знаю, кто он такой, — отзывается Гай. Его голос доносится издалека, из той страшной пустоты, куда она глядела совсем недавно.

— Скажи, — велит она.

Гай смотрит на нее и хочет улыбнуться, но у него не получается. Потом говорит:

— Он мой отец.

20

Маски спадают

Три коротких слова: он мой отец.

Три коротких слова: кто ты такая?

— Я думала, твой отец умер, — тем же бесстрастным голосом произносит она, когда мы оправились от удара. Мы вышли на веранду, в ночь, наполненную шорохами, писками, голосами зверей, вышедших на охоту. Мне не хочется оставаться в доме, где внизу, у нас под ногами, заперт он. Никому из нас не хочется.

— Я тоже так думал, — бормочет Гай.

— Почему ты решил, что он умер? — спрашиваю я.

— Наверное, мне так хотелось поверить в это, что в 1944 году, когда он исчез, я сам себя убедил, — отвечает Гай. — Мой брат Джон Фрэнсис сначала думал, что его держат во вражеском плену, потому что он уехал на континент — не помню точно, в каком году это было — и не вернулся оттуда. Я не верил, что он мог покинуть этот мир хоть на миг раньше, чем ему предначертано. Не знаю, почему. Но я предпочитал держаться подальше от Джона Фрэнсиса.

— Я искал его в «Дебретте». Твоего отца, — говорю я, раскрывая свою полную неосведомленность в этом вопросе. Неужели я теряю хватку? И мы прозевали какой-то важный намек? После всего, после тонн, и тонн, и тонн шпионов, оказаться раскрытым в «Дебретте»?

Когда Хью упомянул графа Росса и Кромарти, я сходил в библиотеку, принес оттуда толстый красный том, где перечислялись все знатные особы королевства, и изучил соответствующую статью. Там говорилось: четыре сына, один из них покойный; одна дочь, тоже покойная. Эти слова приковали мой взгляд, но имена не совпадали. Старшего звали Ивлин Дж., за ним шли Кларенс и Чолмондели. Двух младших, покойных отпрысков, звали Уильям Дейл и Джулия. Я захлопнул книгу, искренне жалея мальчика по имени Чолмондели, и выбросил их из головы.

— Но имена были другие.

— Верно, другие, — отвечает Гай. Его голос так же бесцветен, как голос Белладонны, будто бы доносится из глубокой подводной пещеры. — На них настоял мой отец, просто для того, чтобы проявить власть. В книге перечислены только первые имена, но у нас у всех было по нескольку имен. Так принято в семействах нашего круга.

— Значит, Джон Фрэнсис — это средние имена вашего брата? — уточняю я.

Гай кивает.

— Ивлин Джон Фрэнсис, Кларенс Фредерик Джордж, Уильям Дейл Артур. Это имена моих братьев. Джулия Клэр Гвендолин — моя сестра.

— Значит, твое настоящее имя — Чолмондели? — переспрашиваю я. Не будь наше положение столь чудовищным, я бы покатился с холма от хохота. Ему совсем не подходит уменьшительное «Чамли».

— Чолмондели Хорес Гай, — отвечает он. — Я всегда предпочитал зваться Гай. Почему — понятно.

— Тогда откуда фамилия Линделл? — спрашиваю я.

— Так звали мою прабабушку по материнской линии. Я не хотел носить имя, хоть как-то связанное с моим отцом.

— Понимаю.

Мы довольно долго сидим в молчании. Я мысленно подсчитываю хронологию. Его Светлость отыскал нас в Италии в 1943 году и отвез в Бельгию. В то время Белладонну все еще держали под замком в мрачном сером доме, где без конца шел дождь — наверное, в Шотландии. Мы залечивали раны, ремонтировали дом и увертывались от шальных пуль Морица, упражнявшегося в стрельбе по мишеням. Ее привезли к нам в середине 1946 года. Брайони и Тристан родились 10 февраля 1947 года. С тех пор прошло почти десять лет.

Чем занимался Его Светлость, пока Белладонна носила детей? Где пропадал? Почему никогда не появлялся? Что привело его в Марокко? Собирался ли он отвезти ее туда? Я терялся в догадках. Может быть, он хотел, будто ненароком, потерять ее в пустыне, откуда ей никогда не выбраться?

Проклятье. Все эти лихорадочные догадки распадаются в пыль, как корм для рыб, который мы рассыпаем по аквариуму в столовой. А он тем временем спит глубоко под землей. Мы поймали монстра, загнали его в клетку, но это не принесло нам утешения. Лично я испытываю только глубокое разочарование и больше ничего. Маттео на миг оборачивается ко мне, и я понимаю, что у него на уме то же самое.

Найдя Его Светлость, мы не знаем, что с ним делать. Проклятье.

— Буду держать его там, — внезапно говорит Белладонна. — Столько же, сколько он держал меня.

Мне становится очень не по себе. Внутри все сжимается. Не в коленке, а где-то около сердца.

— Как же быть с Брайони? — отваживаюсь спросить я. — И со всеми остальными? Как можно держать человека в темнице в подземелье дома, где ты собираешься жить еще…