Белладонна

— У Тристана что-то неладно с грудью, — сообщил он. — Матильда, когда кормила его, обратила внимание, что он очень плохо дышит. Надеюсь, малыш поправится. Врач приехал и забрал его в деревню. Беспокоиться не о чем.

Как мы могли не беспокоиться?

— Я вам не верю, — заявил я.

— Что-то мне, дружище, ваш тон не нравится, — ответил он и зашагал прочь.

Это было невероятно. Что я скажу Белладонне, когда она проснется? Они украли ее ребенка, я это знал.

Немного позже, когда Белладонна очнулась и через силу съела пару ложек супа, мы положили ей на руки Брайони, и малышка жадно припала к груди. Белладонна была так измучена, что уснула с девочкой на руках, и Маттео долго сидел рядом, держа голову малышки возле груди. Они почти походили на счастливую семью. Почти походили.

Когда Белладонна проснулась опять, она все еще была так слаба, что не могла встать с постели.

— Где мои дети? — сонно спросила она. Мы принесли ей Брайони, и та снова принялась с жадностью сосать мамину грудь. — Где Тристан?

Я присел на край кровати, и она увидела мое лицо.

— У него что-то неладно с дыханием, — осторожно сказал я. — Врач забрал его в деревню, чтобы вылечить. Он поправится. А теперь отдохни. Ты нужна Брайони.

— Нет, — заговорила она, пытаясь встать. — Нет, нет, нет…

Брайони выпустила сосок и громко заплакала. Маттео старался успокоить Белладонну, но та истерически рыдала, и я выбежал в кухню. Там была только Матильда; Хогарта я не нашел.

— Где младенец? — закричал я. — Что вы с ним сделали?

Я так разозлился, что готов был схватить со стола большой разделочный нож и воткнуть его в широкую спину Матильды, но тут вошел Маркус. Он хмуро покачал головой, и я перестал кричать. Бесполезно. Они, казалось, были огорчены не меньше меня. Матильда, полная недавно обретенных материнских чувств, не находила себе места от тревоги. Хоть Матильда и работала на Его Светлость столько, сколько помнит Белладонна — она-то и шнуровала на ней корсет в ночь аукциона, затянула так, что бедняжка не могла дышать — все равно эта крестьянка была не способна причинить зло невинному младенцу.

Либо Хогарт выкрал его, либо тот в самом деле тяжело заболел.

Я знаю только одно — ребенок больше не вернулся.

* * *

— Верните мое дитя, — скулила она, как побитый щенок. — Верните мое дитя, мое дитя, мое дитя…

Наплакавшись, она погрузилась в тяжелый сон. Она была так слаба, что не могла кормить грудью. Брайони охотно переключилась на питание из бутылочки. Я не возражал; по крайней мере, у нас с Маттео появилось хоть какое-то занятие.

Хогарт появился неделю спустя и напрямик выложил мне, что Тристан умер. Они, мол, держали его в деревне, опасаясь, что он заразный, и до сих пор не знают в точности, что это была за болезнь. Наверно, одна из тех неведомых хвороб, какие бывают у новорожденных. Скоро его привезут сюда и похоронят.

— Хогарт, не лгите мне, — устало произнес я. Как мог новорожденный младенец подхватить кашель, да в придачу и заразный? Почему вы не разрешаете взглянуть на его тело? Я хотел спросить это, хотел вцепиться Хогарту в горло и душить, пока с ворота его белоснежной рубашки не оторвутся золотые пуговицы. Но у меня не было энергии для драки. Кроме того, пусть считает нас слабыми и надломленными.

Однако мы не сдались. Мы внимательно изучали указания в потрепанной книжице. Наполнили банки остатками пищи, плотно закрыли и спрятали у меня в комнате, в толстых томах «Потерянного рая» и «Возвращенного рая». В них росла смертоносная плесень. Однажды ночью мы украдкой выскользнули в сад, выкопали цветок безвременника и долгими часами в ванной извлекали из него яд.

Не думайте, что я расскажу вам, как это делается.

Белладонна не вставала с постели. Если бы не Брайони, у нее совсем не осталось бы воли к жизни. Несмотря ни на что, в Белладонне проснулся материнский инстинкт, и он требовал заботиться о потомстве. Брайони быстро набирала вес и оказалась на редкость спокойным ребенком. Она редко плакала, хорошо спала. Ела, пачкала пеленки. Спала, корчила рожицы, пускала пузыри. Она уже тогда была восхитительна, мой нежный цветочек. Можно подумать, эта крошка понимала, какие невзгоды окружают ее появление на свет, и делала все, что было в ее маленьких силенках, чтобы облегчить мамину жизнь.

А может, я просто расчувствовался.

Хогарт опять исчез, и мы начали готовиться к побегу. Просчитали каждый шаг. Мы не говорили Белладонне, потому что она была слишком слаба, чтобы принимать участие в приготовлениях, и к тому же отказалась бы пускаться в путь без Тристана. Маттео был согласен со мной. Нас удерживало здесь только одно — мы ждали, пока она наберется сил. Надо было бежать прежде, чем вернется из долгой отлучки Его Светлость. Не теряя времени.

Ничего другого не оставалось.