Белладонна

— Гай, — шепчет она, и ее спина выгибается дугой, ноги сдвигаются. — Гай…

— Чего ты хочешь, моя милая? — шепчет он.

— Тебя, — отвечает она. — Я хочу тебя.

* * *

Я приношу им завтрак на подносе и оставляю у дверей, чтобы Гай мог забрать. Стараюсь не попадаться им на глаза, но на сердце у меня гораздо легче, так легко, как не было уже очень, очень давно.

С каждым днем Гаю требуется все меньше и меньше крема. Постепенно, одну за другой, он отстегивает цепи, потом снимает повязку с глаз и, наконец, медленно раскрывает ставни и отдергивает шторы.

Его Светлость сам не свой. Я звоню брату, все рассказываю ему, и он обещает прилететь, как только сможет.

Туман, застилавший мне глаза, начинает рассеиваться. Особенно после того, как прилетает Маттео и начинает сам готовить пищу для Его Светлости. Мы не обсуждаем его действий. Честно говоря, не могу сказать, что я рад, но должна же эта сага когда-нибудь, наконец, закончиться, верно?

Гай отрывается от Белладонны лишь затем, чтобы, как и обещал, съездить в Поконос и привезти Брайони домой.

Увидев Гая, девочка повисает у него на шее и вглядывается в его лицо.

— Маме стало лучше? — допытывается Брайони. — Да, лучше, я по твоим глазам вижу!

— Да, моя красоточка, — отвечает он. — Ей лучше. — И всю дорогу домой они распевают веселые песенки. Как только машина останавливается, Брайони выскакивает и бежит по лестнице к маме. Белладонна с книгой в руках сидит в кресле возле кровати. Она крепко обнимает дочь.

— Как твой мононуклеоз? Прошел? — осторожно спрашивает Брайони.

— Да, совсем чуть-чуть осталось, — отвечает Белладонна и находит в себе силы улыбнуться по-настоящему. Брайони прикусывает губу — жест такой знакомый, что мне на глаза навертываются слезы. — Дядя Гай помог мне выздороветь.

Да, ей лучше, но трудно выздоравливать, когда внизу, в темноте, томится человек, бормочет проклятия и лязгает цепями, растирая в кровь кожу на руках. У меня больше не хватает сил спускаться в подземелье; я ни на что не пригоден. Но каждый день Маттео докладывает мне, что Его Светлость стал еще более сонлив. На это мы и надеялись — он начнет болеть, постепенно ему будет делаться все хуже, здоровье его будет разрушаться очень медленно, так, что никто ничего не заподозрит. Если, конечно, учесть, где он находится.

С того дня, как Гай впервые пришел в Комнату Нарцисса, Белладонна и Гай совсем не спускаются в темницу. Он переселился в желтую спальню, но каждую ночь либо она приходит к нему, либо он прокрадывается к ней в постель, а потом, пока Брайони не проснулась, возвращается к себе. Еще слишком рано рассказывать что-либо девочке, хотя она, когда придет время узнать, запрыгает от радости.

Мне кажется, им обоим страшновато. Их счастье такое хрупкое, что они боятся искушать судьбу.

* * *

Однажды октябрьским днем Маттео сообщает мне, что Его Светлость выглядит намного хуже. Я говорю Гаю, что наш пленник, кажется, нездоров, и не удивляюсь, когда несколько ночей спустя вижу, как он, рука об руку с Белладонной, крадучись спускается по лестнице. Я никогда не видел, чтобы она вот так касалась мужчины. Этот жест такой естественный, такой живой, даже в спертом воздухе подземелья.

— Пришли позлорадствовать? — саркастическими словами встречает их Его Светлость. — Вам меня не одурачить.

— Я не спрашивал твоего мнения, — перебивает его Гай.

Белладонна сжимает его руку и подходит ближе к Его Светлости. Тот не отрываясь смотрит на нее. Она долго молчит, потом улыбается.

— Кто ты такой? — спрашивает она.

Его Светлость так ошеломлен этим вопросом, что невольно делает шаг назад, но вскоре собирается с духом.

— Ты прекрасно знаешь. Я твой господин и повелитель, — отвечает он, снова придвигаясь ближе. — Ты принадлежишь мне.

Белладонна бледнеет, но и только. Гай становится позади и целует ее в шею. Она поворачивается к нему и на кратчайший миг ласкает его щеку левой рукой. В свете фонаря поблескивает золото ее колец, и, если бы в этот миг она обернулась к Его Светлости, то была бы потрясена внезапной свирепостью, исказившей его лицо. Но, когда она обращает взгляд к нему, тот уже успокоился. Ни следа эмоций.

— Какая трогательная картина, — насмешливо фыркает Его Светлость. — Не хотелось бы мешать такому нежному единению, но искренне полагаю, что между мной и этой леди осталось кое-что недосказанное.

Гай чувствует, что Белладонна в его объятиях напрягается. Ее губы шевелятся, с них готов сорваться вопрос: Где мое дитя? Он целует ее так страстно, что она не может не ответить. Но все-таки она поспешно отстраняется.

— Пусти, — шепчет она, и Гай делает шаг в сторону. Но его рука все еще лежит у нее на плече.

— Я знаю, где твое дитя, — небрежно бросает Его Светлость. — У меня есть то, чего ты хочешь.

— Это все что у тебя осталось, лжец, — яростно бросает она, и Гай испуганно вздрагивает. — Ты ничто! Ничтожество! — Она убегает. Гай безуспешно окликает ее.