Белларион. Жатва.

В Пьяченце, однако, они не обнаружили никаких признаков противника, а Скотти — тиран этого недавно отколовшегося от Миланского герцогства города — неожиданно оказался их союзником. Дело в том, что Буонтерцо прислал Скотти требование обеспечить ему свободный проход через мост, а последний соглашался на это только при выполнении ряда условий. Тогда Буонтерцо пригрозил, что добьется прохода через мост силой, а по пути разграбит город. Так что перепуганный Скотти был только рад пропустить войска Фачино, которые должны были служить своего рода щитом между ним и армией Буонтерцо.

На другой день благополучно переправившаяся через реку По армия Фачино достигла левого берега небольшой речки Нуре неподалеку от Эмилианской дороги. Он сжег мост через речку и стал ждать Буонтерцо, который, как сообщала разведка, находился в десяти милях от него, в местечке Фьоренцуола, тоже расположенном на Эмилианской дороге.

Однако Буонтерцо не двинулся прямо на них, а сместился к югу и, преодолев гряду невысоких холмов, спустился в долину Нуре, угрожая флангу Фачино.

Этим началась затянувшаяся на целую неделю серия переходов, маршей и контрмаршей, постепенно уводившая их на юг и напоминавшая игру в прятки, так что за все это время обе армии даже ни разу не оказались в поле зрения друг друга.

Поначалу это озадачило Беллариона, недоумевавшего, почему военачальники, желавшие поскорее разгромить один другого, с такой настойчивостью избегают сражения. Но вскоре он понял причину, принуждающую их к этому: обе армии состояли в основном из наемников, которые сражались ради денег и меньше всего хотели убивать или быть убитыми. За пленника всегда можно было получить выкуп, забрать его лошадь и оружие, а с убитого не всегда даже имело смысл снимать изрубленные доспехи. Поэтому наемники требовали от своих командиров достигать такого стратегического преимущества над противником, которое делало бы всякое сопротивление бессмысленным и вынуждало его сдаться в плен. Единственное исключение из этого повсеместно используемого правила составляли равнодушные к кровопролитию швейцарцы, но их было мало в войсках Фачино и совсем не было у Буонтерцо.

После недели бесконечных маневров обе армии занимали почти что исходные позиции: Буонтерцо вернулся в Фьоренцуолу, надеясь выманить Фачино на открытую равнину, а последний терпеливо ждал в Сан-Николо.

Такое положение сохранялось три дня, когда пришли известия, что Буонтерцо переместился на восемь миль, в Аггацано. Подозревая, что он хочет форсировать реку Треббию у местечка Страделла и вторгнуться на территорию Миланского герцогства, Фачино решился на немедленные действия, рассчитывая при этом оказаться в стратегически выигрышной позиции.

Утром десятого мая в доме, служившем штаб-квартирой Фачино, собрались офицеры: Франческо Бузоне Карманьола, Кенигсхофен, командир немецких пехотинцев, швейцарец Вернер фон Штоффель и месье де Кадиллак. На поверхности стола Фачино углем набросал карту, грубую, но достаточно точную; присутствовавший на совете Белларион уже несколько раз за последнюю неделю видел подобные карты и успел научиться легко читать их.

Держа уголек в руках, Фачино изложил диспозицию:

— Буонтерцо находится вот здесь, и скорость, с которой он движется из Фьоренцуолы, заставит его остановиться на отдых вот тут, какую бы цель он ни ставил перед собой.

— И он хорошо защищен от атаки с равнины, — вмешался Карманьола, цветущий, уверенный в себе молодой человек. — Он может покатиться из Аггацано вниз по склонам холмов словно лавина.

— Не надо перебивать меня, Франческо, — сухо сказал Фачино. — Тем более что вы говорите очевидные вещи. И потом, я отнюдь не собираюсь атаковать его по фронту, а хочу лишь создать видимость атаки. Вот мой план: мы разделим армию на две части; одну из них, состоящую из французской кавалерии, городского ополчения и немецких пехотинцев, возглавите вы, Франческо, и двинетесь с ней прямо на Аггацано. Своими действиями вы отвлечете внимание Буонтерцо, и он застрянет вот в этом месте, — он ткнул углем в стол. — Я же вместе с другой частью армии марширую вверх вдоль Треббии до Траво и, совершив оттуда бросок через гряду холмов, атакую лагерь Буонтерцо сверху. В этот момент ваш отвлекающий маневр превращается в настоящую атаку, и Буонтерцо оказывается зажатым с двух сторон.

Собравшиеся капитаны одобрительно закивали головами. С легкой улыбкой на устах Фачино посмотрел на них.

— Наша позиция как нельзя лучше подходит такому маневру, — торжествующим тоном произнес он.

И тут, неожиданно для всех, Белларион, новичок в военном искусстве, осмелился высказать критическое замечание:

— Однако его слабость заключается в предположении, что позиция Буонтерцо останется неизменной до тех пор, пока обе части армии не вступят в сражение.