Беллмен и Блэк, или Незнакомец в черном

Уильям Беллмен больше не устраивал попойки в «Красном льве». Он больше не играл в карты с подмастерьями из сукновальни. Он погасил все долги, и ничто не отягощало его совесть. Та часть жизни осталась позади. Ему было двадцать шесть лет, он имел стабильный доход и крепкое здоровье, при этом пользуясь всеобщей любовью и уважением. После пяти лет семейной жизни он находил еще больше причин для влюбленности в свою жену, чем в день их свадьбы; а если порой и случались споры, то они были краткими, беззлобными и в конечном счете продуктивными. Их дочь Дора была здоровой, смышленой и любознательной девочкой, а их младший сынишка, по доброй семейной традиции Беллменов названный Полом, рос крепышом и смеялся без устали.

Судьба благоволила к Уильяму Беллмену. Даже незнакомые люди, впервые увидев его на улице, тотчас про себя отмечали: «Вот человек, который полон сил, счастлив и удачлив во всем». Об этом свидетельствовали и его манера держаться, и каждая деталь его облика, от ботинок до шляпы.

Сам Уильям, конечно же, не мог не сознавать свою удачливость, но, будучи по преимуществу человеком действия, предпочитал просто наслаждаться выпавшим на его долю счастьем, не вдаваясь в особые размышления по этому поводу.

Но далеко не ко всем судьба была столь благосклонна.

Ранним зимним утром кто-то забарабанил в дверь коттеджа. Уилл приоткрыл ее, впустив в прихожую порыв снежного ветра. На крыльце стоял Немой Грег, обсыпанный снегом, дрожащий, с тревогой в глазах.

Что могло случиться? Пожар? Авария? Волнения среди рабочих исключались: если б таковые назревали, Уилл был бы в курсе. Тогда, может, какие-то козни конкурентов, порожденные банальной завистью…

Уильям натянул одежду поверх ночной рубашки и вместе с Грегом побежал на фабрику. Когда они приблизились к фабричным корпусам, Грег схватил его за руку. Не туда. Для пояснения он описал рукой широкий круг в морозном воздухе, – стало быть, водяное колесо.

Небо и земля слились в одно целое – повсюду был только снег. Единственными темными пятнами на этом фоне были старые дубы, на верхних ветвях которых чернели комья прошлогодних грачиных гнезд. У плотины их поджидала небольшая группа рабочих из числа тех, кто не имел собственного жилья и ночевал на фабрике. В холодную погоду они обычно собирались у большой печи для нагрева прессовочных листов – погашенная после работы, печь еще держала тепло далеко за полночь. А в самые сильные морозы их спасала сукновальня, где стояла густая вонь, зато бочки, в которых шел процесс ферментации, всегда были теплыми.

Уильям стал с ними рядом, глядя на водяное колесо. Что-то его заклинило. Скорее всего, крупная ветка с прибрежного дерева, обломившаяся под весом снега. Или рассыпался штабель на лесопилке Фэрраха, одно из бревен скатилось в реку и доплыло по течению до фабрики. Или какие-то отпетые гуляки стащили бочку пива, выхлебали ее за милую душу, а потом и концы – то есть бочку – в воду.

Уилл снял пальто и пиджак. Если дольше колебаться, будет только хуже. Он соскользнул в воду и сморщился, как от боли: казалось, сотни ледяных игл разом вонзились в тело. Торопясь, пока холод не сковал движения, он добрался до колеса и сквозь брызги и пену пригляделся к застрявшему в нем темному продолговатому предмету, стараясь уточнить его длину и расположение. Ухватиться надо было с первого раза: потом руки онемеют и он перестанет контролировать свои действия. Примерившись, он запустил руки в глубину, вцепился в предмет и потянул.

Первая попытка дала лишь минимальный сдвиг, но после второй колесо было освобождено. При этом рывке из-под воды взметнулся сжатый кулак и ударил его по губам. В первый миг Уильям даже подумал, что это его собственная рука, онемевшая до бесчувствия. Следующим рывком утопленник был перемещен к плотине, где его схватили за одежду рабочие, а Немой Грег протянул руку Беллмену. Вытащили их одновременно; ледяная вода струями сбегала с двух тел, мертвого и живого.

– Что здесь происходит? – Это прибежал Пол, также получивший тревожное известие. – Боже правый! Кто это? Знаете его? – Не дожидаясь ответа, он повернулся к Уиллу. – Ведите его домой быстрее, пока не замерз до смерти! Его надо срочно обсушить и согреть.

Уильям чувствовал жжение глубоко в груди. Самостоятельно он идти уже не мог, и двое мужчин повели его под руки – или, скорее, поволокли, так как он едва переставлял ноги.

Тем временем оставшиеся на берегу люди перевернули утопленника лицом вверх.

– Это один из Смитов, – сказал кто-то. – Надо бы кого послать в кузню, братьям его сообщить.

– Да им начхать на него, – заметил другой. – Он с родней, почитай, и не знался. Как и с другими.

– Тут дело ясное: парень перебрал и сковырнулся с берега.

Пол вспомнил:

– Он, кажется, копал могилы? Вот бедолага.

Уильям, уже издали, оглянулся через плечо.

На снегу пламенело яркое пятно – медно-рыжие волосы, дочиста отмытые водами Виндраша.

Одинокий грач на вершине дерева скрипуче прокаркал какую-то фразу, понятную лишь мертвецу.